Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

В декабре 1941 года партийный идеолог Альфред Розенберг предложил конфисковать предметы домашнего обихода «сбежавших или еще уезжающих евреев» в Париже и «вообще на всех оккупированных западных территориях». Он имел в виду обстановку квартир евреев во Франции, Бельгии, Голландии и Люксембурге. Из-за «ужасных жилищных условий» мебель должна была обеспечить достаточный комфорт германским чиновникам на недавно завоеванных восточных территориях. Розенберг умело использовал свои двойные обязанности для запланированной конфискации мебели. С одной стороны, Гитлер назначил его рейхсминистром оккупированных восточных территорий, с другой – он уже продолжительное время руководил оперативным штабом рейхсляйтера Франции. Его подчиненные постоянно изымали произведения искусства в оккупированной Европе и регулярно осматривали квартиры арестованных или сбежавших евреев на предмет «сохранения еврейской культурной собственности».

Гитлер согласился с предложением через несколько недель, однако указал (предположительно, после консультации с министром финансов), «что конфискованные предметы станут собственностью рейха». Но прежде всего он изменил цель возобновившейся крупномасштабной национализации: поскольку из-за недостатка военного транспорта в настоящее время невозможно перевезти мебель для высшего руководства вермахта в Советском Союзе, то ее нужно использовать «для рейха»[406]. Это было частью «небюрократической экстренной помощи» пострадавшим от бомбардировок немцам. Ведь их потребности вскоре уже нельзя было бы удовлетворить за счет одного только имущества депортированных германских евреев – это казалось очевидным ввиду увеличения интенсивности британских бомбардировок.

14 января 1942 года Розенберг отдал своему оперативному штабу распоряжение по контролю над «всей обстановкой квартир евреев, бежавших или все еще покидающих оккупированные западные территории». Ответственным за это он назначил Курта фон Бера, оберфюрера германского Красного Креста, который ранее активно занимался конфискацией произведений искусства. Впоследствии фон Бер хвастался тем, что фактически был создателем «мебельной кампании рейха»[407], которая затем была представлена Гитлеру Розенбергом и одобрена[408]. Помимо вопроса о том, кому пришла в голову идея сделать мебель беглых и депортированных евреев пригодной для ее дальнейшего использования в рейхе, понятно, кто создал правовую основу для грабежа. Это был не Гитлер и не Розенберг, а главное командование сухопутных войск. Как заявил уполномоченный сотрудник рейхсминистерства финансов, Гитлер «одобрил эту меру», а верховное командование сухопутных войск «распорядилось ее выполнить»[409].

Вскоре Бер начал снабжать германскую торговлю дефицитными товарами: постельным, столовым и нательным бельем, фарфором, кухонной утварью, столовыми приборами и бытовой техникой. Уже на первом этапе предметами домашнего обихода были обеспечены следующие города: Оберхаузен, Боттроп, Реклингхаузен, Мюнстер, Дюссельдорф, Кёльн, Оснабрюк, Гамбург, Любек и Карлсруэ[410]. Кампания «по оказанию помощи» шла прекрасно, поэтому фон Бер вскоре был освобожден от иных своих обязанностей (например, от руководства «рабочей группой Лувра») и теперь выступал исключительно в качестве «главного вора» в оперативном штабе Розенберга. Будучи членом Красного Креста, он хотел целиком посвятить себя «накоплению предметов обстановки квартир евреев для жертв бомбардировок»[411].

Посол Германии в Париже рекомендовал не сообщать предварительно французскому правительству о конфискации предметов домашнего обихода, ведь «формально, с юридической точки зрения правовые основания для такой кампании отсутствовали». Вместо этого следует в случае необходимости сослаться на «историческое обоснование данной меры»[412]. Оно виделось в совместной борьбе Европы под руководством Германии против большевизма. Но по крайней мере некоторые из причастных с самого начала правильно поняли сомнительное намерение якобы «передать мебель в оккупированный Советский Союз» как предлог для маскировки незаконных актов национализации. Однако Геринга мало заботили такие мысли своих подчиненных. Для него было ясно, что «предметы домашнего обихода для тех, кто пострадал от бомбардировок в рейхе, должны быть предоставлены оккупированными территориями»[413]. Режим Виши неоднократно требовал «компенсации» за якобы «вывезенные в Россию предметы домашнего обихода», потому что считал имущество подвергнутых национализации евреев частью «французского общенародного достояния»[414]. Он был озабочен не столько его возвратом, сколько зачислением эквивалентной стоимости на счет оккупационных расходов в пользу Франции.

17 ноября 1943 года Розенберг пришел к Гитлеру с докладом. В отношении М-кампании (сокращенное название мероприятий по вывозу мебели с оккупированных территорий) он тогда отметил следующее: «С разрешения фюрера во Франции до настоящего времени конфисковано 250 тыс. еврейских квартир [имелась в виду их обстановка], из них на данный момент 47 тыс. уже доставлены в рейх и переданы в распоряжение гауляйтеров для пострадавших от бомбардировок. Транспортировка в рейх непрерывно продолжается, а во Франции проводятся дальнейшие конфискации»[415]. Через два месяца добровольные и невольные помощники фон Бера, а точнее, французские экспедиторы и еврейские подневольные рабочие отправили в Германию еще 10 тыс. предметов домашнего обихода. Трудившиеся на принудительных работах евреи получали «низкую ежедневную оплату в 5 франков на человека»[416]. В общей сложности к концу 1943 года было вывезено почти миллион кубических метров мебели, за которой было отправлено более 24 тыс. товарных вагонов. Об объеме мебели, перевезенной морскими и речными судами, можно сказать лишь то, что он тоже был очень значительным.

Насколько хорошо работало снабжение, видно из спора между главой финансового ведомства Кёльна и его подчиненным, начальником финансового ведомства в Трире. Глава финансового ведомства потребовал для Кёльна, который постоянно подвергался бомбардировкам, мебель депортированных евреев из еще нетронутой провинции. Однако местные ответственные в Трире начали бюрократическую возню, нацеленную на собственную выгоду. Через четыре недели глава финансового ведомства сдался из-за «невозможности большой поставки предметов домашнего обихода из этого региона», что, кроме того, сэкономило ему транспортные расходы[417]. В заключительном отчете о последствиях так называемой «бомбардировки Кельна тысячей самолетов» 31 мая 1942 года местный гауляйтер Йозеф Гроэ расплывчато заявил: «По согласованию с военачальниками Бельгии и северной Франции нам удалось отправить в Кёльн большое количество текстильных товаров для раздачи без использования вещевых талонов населения. Приняты соответствующие меры по обеспечению жителей мебелью, предметами домашнего обихода и повседневного спроса»[418].

В Бельгии западный отдел штаба в течение первого года мероприятий по конфискации мебели обчистил 3868 еврейских домов. Определенный процент добычи достался непосредственно местным военным властям, а большая часть – пострадавшим от бомбардировок в Дюссельдорфе, Майнце, Хольцминдене, Оберхаузене, Кёльне, Мюнстере, Ванне-Эйкеле, Кёнигс-Вустерхаузене, Берлине, Реклингхаузене, Гельзенкирхене, Гладбеке, Ботропе, Ахене, Бремене, Гамбурге, Зольтау, Ильцене, Винзене, Целле. Летом 1943 года западный отдел в течение трех недель направил в Ахен 28 товарных вагонов. «Предметы домашнего обихода и белье, ранее принадлежавшие бельгийским евреям» были розданы пострадавшим от бомбардировок семьям и «с благодарностью приняты ими». Среди получателей также были многодетные семьи и инвалиды войны, чьи нужды давно признавались, но оставались неудовлетворенными.

Согласно списку, датированному летом 1944 года, к тому времени было отправлено (если