Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

называть только основных получателей): 481 вагон с мебелью обобранных западноевропейских евреев – в Карлсруэ, 508 – в Мангейм, 528 – в Берлин, 488 – в Дюссельдорф, 518 – в Эссен, 693 – в Дуйсбург, 605 – в Оберхаузен, 2699 – в Гамбург, 1269 – в Кёльн, 703 – в Росток, 884 – в Ольденбург, 1269 – в Оснабрюк, 441 – в Вильгельмсхафен, 3260 – в Дельменхорст, 523 – в Мюнстер, 555 – в Бохум и 310 – в Клеве. Одновременно с этим 8191 вагон был направлен на центральные склады, откуда мебель при необходимости могла быть быстро доставлена пострадавшим от бомбежек; 1576 вагонов достались семьям чиновников железной дороги, которые проживали в служебных квартирах, расположенных в особо опасных местах, недалеко от железнодорожных путей; СС потребовала целых 500 вагонов[419].

Обслуживались также отдельные высокопоставленные личности, в каждом случае для них предоставлялся выбор в особо изысканно обставленных вагонах (либо с целью восстановления, либо для создания приличествующей их положению внутренней обстановки). Среди отдельных адресатов значатся: «оберштурмфюрер Тиксен (кавалер Рыцарского Железного креста с дубовыми листьями)… гауптман Ниннеман… гауптман Адами… штурмбаннфюрер Бремер (кавалер Рыцарского креста)… рейхспочта (начальник берлинского центра почтово-чековых расчетов Гийом)». Товарищ по партии фон Инграм также получил «как и все остальные кавалеры Рыцарского креста поставки от М-кампании»[420]. В этот контекст также входит предоставление «некоторым особо заслуженным и достойным участникам войны и товарищам по партии» собственных домов и предприятий «из бывшей еврейской собственности», чтобы «достойно поддержать их работу по созданию нового экономического уровня нации»[421].

Поставщики мебели поддерживали тесную связь со службами по подготовке депортации евреев. При этом сотрудникам охранной полиции периодически приходилось обуздывать нетерпеливых участников вывоза мебели, чтобы заранее не спугнуть намеченных к депортации евреев. В конце 1943 года начальник западного отдела жаловался, что СД в Льеже больше почти не арестовывало евреев (заблаговременно уехавших оттуда), и говорил: «Поскольку требования к моему отделу сильно возросли из-за нанесенного последней бомбардировкой крупного ущерба в рейхе, я просил бы вас рассмотреть возможность скорейшего продолжения еврейской кампании в Льеже для последующего сбора еврейской мебели в пустующих квартирах и дальнейшей ее перевозки в рейх». Когда полгода спустя, 13 июня 1944 года, так ничего и не сдвинулось с места, ответственный за благополучие сограждан начальник службы повторно обратился в охранную полицию. «В интересах пострадавших от бомбардировок немцев» он потребовал скорейшего ареста оставшихся 60 еврейских семей, которые на тот момент все еще проживали в Льеже[422].

М-кампания также включала конфискацию больших контейнеров с имуществом эмигрировавших евреев, так называемых лифтванов, застрявших в портах Антверпена, Роттердама или Марселя из-за начала войны. После сильной бомбардировки Кёльна летом 1942 года рейхсминистерство финансов, рассматривавшее данные грузы как государственную собственность рейха, передало городской администрации тысячу лифтванов из Антверпена[423]. В это время в порт Кёльна прибыли такие же лифтваны из Роттердама. Оттуда подобным образом снабжались Мюнстер, Мангейм и Любек; а там, где они не были нужны немедленно, по согласованию с рейхсминистерством финансов создавался «резерв на случай непредвиденных обстоятельств»[424]. Те лифтваны, которые попали в руки немцев в Триесте и Генуе после перехода Италии на сторону Германии, в основном шли в Берлин[425]. Уже весной 1941 года некоторые скопившиеся в свободном порту Гамбурга лифтваны были проданы с аукциона, большинство из них было куплено социальным управлением, которое хранило запасы на различных складах по всему городу в качестве «хорошего резерва на случай непредвиденных обстоятельств»[426]. Аналогичным образом по всей Германии поступали с конфискованными грузами еврейских эмигрантов, которые все еще хранились у экспедиторов[427].

Официальными получателями всех этих грузов «по оказанию помощи пострадавшим от бомбежек» были ответственные главы финансовых ведомств, и они же отвечали за реприватизацию всего имущества, конфискованного государством. Она всегда проходила по одной и той же схеме: муниципалитеты возмещали ущерб жертвам бомбардировок деньгами и вещевыми талонами на предметы домашнего обихода, одежду и так далее за счет рейха. Кроме того, заявители получали специальное «удостоверение жертв бомбежек», которое предоставляло им льготы при совершении покупок.

Имея такой документ, они могли покупать себе в магазине или на аукционе конфискованное у евреев домашнее имущество. Выручка в таком случае возвращалась в казну. С точки зрения бюджета финансовое управление устроило игру с нулевыми расходами за счет подвергнутых национализации (а зачастую просто убитых) прежних еврейских владельцев. Из объявления, опубликованного в Oldenburger Staatszeitung 24 июля 1943 года в рубрике официальных сообщений, видно, что процедура проходила следующим образом: «Продажа фарфора, эмалированных изделий, кроватей и белья за наличный расчет в трактире Штрангмана в Гаттервюстинге в воскресенье, 25 июля 1943 года. В 16 часов – для пострадавших от бомбардировок, в 16:30 – для многодетных семей и молодоженов, в 17:00 – для всех. Бургомистр Шниткер». В период с 1942 по 1944 год город Ольденбург получил 466 617,39 рейхсмарок от таких продаж. Городской казначей постоянно переводил доходы в казну рейха, где они учитывались как «общие административные доходы»[428].

Поскольку большинство имущества на северо-западе вывозилось из разоренных домов евреев Нидерландов, в Ольденбурге обычно говорили о «голландской мебели». К лету 1944 года германские сотрудники по оказанию помощи при содействии амстердамской экспедиторской компании «A. Puls» перевезли в рейх содержимое 29 тыс. квартир. М-кампания началась в Нидерландах с официального распоряжения созданного СД центрального управления еврейской эмиграции, которое напечатали в Joodsche Weekblad 20 марта 1942 года: «Каждый еврей, проживающий в собственной, арендуемой или иным образом предоставленной в его распоряжение квартире, обязан обратиться за письменным разрешением в Еврейский совет Амстердама в случае вывоза мебели, обстановки квартиры, предметов домашнего обихода или прочего имущества в соответствии с параграфом 3 распоряжения генерального комиссара СД от 15 сентября 1941 года». Ослушавшимся грозило суровое наказание[429].

Летом 1943 года в Рурскую область из Праги прибыли партии мебели, а в Кёльн – «подержанная одежда и белье» оттуда же. В богато проиллюстрированном фотографиями рапорте начальник пражской службы по управлению имуществом хвастался, что под его руководством было тщательно рассортировано, отремонтировано и складировано содержимое квартир тысяч депортированных. Создатель рапорта придумал к нему подпись: «Еврейское имущество становится общенародным достоянием». В конце февраля 1943 года на мебельных складах скопились «плоды ариизации Праги», рассортированные по категориям: 4817 спален, 3907 кухонь, 18 267 шкафов, 25 640 кресел, 1 321 741 штука бытовых и кухонных приборов, 778 195 книг, 34 568 пар обуви, 1 264 999 комплектов белья, тонны одежды и многое другое. В глазах чиновников ведомства эти вещи представляли собой «бесценный резерв нации»,