Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

При депортации германским евреям разрешили взять с собой 50 кг груза на человека. Естественно, сначала они отобрали у них хорошие или теплые вещи. Во многих случаях чемоданы и ящики оставались на местах, их грузили в поезда лишь для вида. Так, багажный вагон поезда, который 24 июня 1942 года отвез кёнигсбергских евреев в лагерь смерти Малый Тростенец под Минском, просто оставили стоять на станции. Нечто подобное произошло 22 апреля 1942 года в Дюссельдорфе, где рассортированный багаж (обогреватели, шерстяные изделия, чулки, пальто, костюмы, обувь) спустя пять дней был передан Национал-социалистической организации народного благосостояния. Вот краткий перечень похищенных там из багажа депортированных евреев вещей: марля и бинты, стиральный порошок, твердое и жидкое мыло, бритвенные лезвия, крем для бритья, шампунь, лосьон для волос, сухой спирт, спички, одеколон, мази, крем для обуви, швейные наборы, зубные щетки, табак и жевательный табак, сигареты, сигары, чай, кофе, какао, сладости, колбаса, апельсины и лимоны, а также другие продукты. Все это получили следующие адресаты: окружное отделение германского Красного Креста, солдатский клуб, резервный военный госпиталь и войсковой пункт отдыха и питания на Центральном вокзале Дюссельдорфа[431].

Особый случай представляет собой сильно пострадавший Гамбург: в феврале 1941 года гестапо по поручению гауляйтера конфисковало в его порту от 3000 до 4000 лифтванов, а их содержимое было немедленно продано с аукциона с помощью ганзейских аукционных домов. Это происходило в соответствии с «критериями необходимости», аналогичными имевшимся в Ольденбурге или Ахене, но особенно хорошо «отоварился» Гамбург. В дополнение к уже упомянутым 2699 товарным вагонам с мебелью, принадлежавшей западноевропейским евреям, 45 кораблей перевезли в город еще 27 227 т «еврейского груза». Эти суда прибыли из Голландии и Бельгии. В общей сложности более 100 тыс. участников торгов из Гамбурга и его окрестностей купили предметы из имущества, украденного в других странах. Точнее, речь шла в основном об участницах торгов, потому что мужчины были на войне. Около 100 тыс. домохозяйств в Гамбурге и окрестностях приобрели мебель, одежду и огромное количество полезных в повседневной жизни мелочей. Ранее они принадлежали примерно 20 тыс. еврейских семей[432].

О том, как проходили аукционы, особенно в рабочих кварталах, сообщала после войны библиотекарь Гертруда Зейдельман: «Простые домохозяйки из Ведделя внезапно надели шубы, торговали кофе и драгоценностями, имели антикварную мебель и ковры из Голландии и Франции. <…> Некоторые из моих читателей говорили и мне запастись коврами, мебелью, украшениями и мехами в порту. Это было награбленное имущество голландских евреев, которых (как мне пришлось узнать уже после войны) к тому моменту уже казнили в газовых камерах. Я не хотела иметь с этим ничего общего. Даже в своем неприятии я должна была быть осторожна с этими ненасытно обогащающимися людьми, особенно с женщинами. Я опасалась открыто выражать свои истинные мысли. Лишь на нескольких, не столь опьяненных потребительской эйфорией женщин (чьи мужья, как мне было известно, были убежденными социал-демократами) я могла осторожно воздействовать, объясняя им, откуда берутся эти корабли, полные наилучших предметов домашнего обихода, и приводя им старую пословицу “Чужое добро впрок не пойдет”. Некоторые прислушивались»[433].

Только из Франции за первый год М-кампании было вывезено (по самым скромным подсчетам) ценностей на сумму более 100 млн рейхсмарок, что сегодня равняется 1 млрд евро. Кража мебели из Голландии достигла аналогичной общей цифры[434]. Но цены для покупателей в Германии были гораздо более низкими, поскольку М-кампания лишь во вторую очередь была направлена на принесение пользы казне. В своем рапорте организаторы хвастались: «Проведенная западным отделом М-кампания целиком и полностью служит обеспечению сильно пострадавших от бомбардировок. Благодаря ей приносится значительная польза германской мебельной торговле. В то же время не следует недооценивать чисто психологическое воздействие на пострадавших сограждан быстрого предоставления жилья. Если всего через несколько часов после крупного налета потерявшие жилье семьи могли быть перемещены в полностью меблированную квартиру (и такие факты случались неоднократно), это можно рассматривать как решающий фактор подъема нашего боевого духа».

Благодарственные письма от получателей мебели «всех профессий» не раз убедительно подтверждали социально-психологическую эффективность подобного рода «экстренной помощи». Если верить особым помощникам, то «западный отдел помощи приобрел большую популярность среди всех слоев населения». Их деятельность вскоре была признана не только «важной для хода войны», но и «важной для победы работой во благо оказавшихся в нужде сограждан». Несмотря на растущие проблемы с транспортом, набитые краденым имуществом товарные поезда и баржи всегда «имели первостепенное значение», когда речь шла о грузовместимости и безостановочном следовании[435].

Помимо М-кампании, политическое руководство пыталось умилостивить жителей пострадавших городов специальными подачками. Вместе с Геббельсом и рейхскомиссаром Украины Эрихом Кохом Розенберг и Геринг организовали «подвоз продовольственных поездов на территорию рейха для особых случаев и особых целей». Поставки осуществлялись с Украины, на которой от этого страдало население. Операция по оказанию помощи официально именовалась «продовольственными дарами с востока»[436].

Параллельно с ней подполковник Хенке, личный друг Геринга, создал филиал западного отдела. Его сотрудники скупали одежду и ткани и отдавали заказы голландским, бельгийским и французским швейным компаниям. В связи с этим осенью 1942 года данный военачальник перечислял ежемесячно около 8 млн рейхсмарок для скупки тканей на французском черном рынке. Оплата производилась из бюджета оккупационных расходов: товары предназначались для помощи «особо нуждающейся части населения Германии, в частности пострадавшим в результате бомбежек»[437]. Доставка готовых, скупленных и украденных из еврейских домов тканей «осуществлялась филиалом вспомогательными поездами (автопоездами) непосредственно в пострадавшие города». По приказу ответственных лиц колонны грузовиков должны были всегда стоять наготове, «чтобы в случае авианалета без промедления оказаться на месте». Помимо одежды, они грузили «укрепляющие средства», такие как вино и коньяк[438].

В то же время Геринг разработал «рождественскую кампанию» (начатую в оккупированной Западной Европе еще летом 1942 года): скупку игрушек и детских товаров в качестве подарков под германскими рождественскими елками. До 20 декабря Геринг приказал скупить во Франции «косметику, игрушки и общепринятые подарки». Размещенная в 2306 товарных вагонах и на нескольких баржах добыча «в первую очередь отправлялась в пострадавшие от бомбежек области». В следующую очередь подарки отправлялись в те города и районы, где настроение народа по поддержке войны грозило снижением: в Вену, Бреслау, Кёнигсберг и промышленные районы Силезии[439]. С той же целью в Голландии Геринг приказал скупить товаров на 176 млн рейхсмарок[440].

Хотя попытки несколько сократить эти, чуждые войне расходы не прекращались, верховное командование вермахта еще в июне 1942 года приказало выплатить германским скупщикам 200 млн рейхсмарок во