Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

арестованных полицией, членов ONR было больше, чем членов ОУН. Однако на месте преступления Мацейко оставил важные доказательства: коробку с недетонировавшим устройством, а также шляпу и пальто, в кармане которого полиция обнаружила желто-голубую ленту. Это указывало на то, что убийца, возможно, был украинцем, если только он не был неукраинцем, намеренно оставившим ее, чтобы запутать следствие.

В 5:30 утра 14 июня 1934 г., непосредственно за день до убийства министра, в студенческом общежитии Академічного дому полиция арестовала Бандеру и двадцать других молодых членов ОУН. На момент ареста Бандеры полиция не знала, что в их руках оказался глава Краевой экзекутивы ОУН408. В ту же ночь полиция арестовала Карпинца, обнаружив на его квартире (Краков, Дембницкий рынок, 13, ил. 88) химическую лабораторию. 17 июня 1934 г. полиция доставила в эту лабораторию взрывное устройство, изъятое с места преступления в Варшаве, и установила, что оно было изготовлено в этом месте409. Это обстоятельство вывело полицию на виновников убийства Перацкого и повлекло за собой дальнейшие массовые аресты украинских националистов. В июне 1934 г. в польских городах было задержано в общей сложности около 800 членов ОУН (большинство арестов пришлись на 14, 17 и 18 июня)410.

Массовые аресты были спровоцированы усилением пропагандистской деятельности ОУН и увеличением (в 1933-1934 гг.) количества терактов. Аресты, которым предшествовали длительное наблюдение и агентурное внедрение следственного отдела краковской полиции, происходили в связи с незаконными перевозками пропагандистских материалов и взрывчатых веществ (ОУН осуществляла их через чешско-польский город Цешин). По крайней мере до 17 июня даты, когда

полиция установила, что взрывное устройство, оставленное на месте Преступления, было изготовлено ОУН, - аресты осуществлялись независимо от убийства. Именно в связи с начавшимися арестами ОУН и приняла решение убить Перацкого в день 15 июня. Покушение перенесли на этот день, поскольку в ночь с 13 на 14 июня полиция обнаружила лабораторию и уже 14 июня во Львове и Кракове начались задержания411. Хотя 17 июня полиция уже знала, кто стоял за убийством Перацкого, публичной огласке эту информацию придали только 10 июля. Эта задержка, в сочетании с пропагандистскими и идеологическими (с мощной патриотической подоплекой) траурными мероприятиями, подтолкнула средства массовой информации к обширной спекуляции и подъему волны народного гнева412.

Идеологическое измерение убийства Перацкого

Первый этап политического культа Степана Бандеры можно рассматривать как результат политически и идеологически мотивированных эмоций, вызванных убийством Перацкого и двумя большими судебными процессами: Варшавским (с 18 ноября 1935 по 13 января 1936 г.) и Львовским (с 25 мая по 27 июня 1936 г.). Польские СМИ - особенно те, которые были близки к движению санации, - сразу после убийства стали называть Перацкого мучеником и героем, создавая вокруг него политический миф. Хотя эти усилия и были безуспешными, польский пропагандистский аппарат все же сумел возбудить в людях коллективный гнев, обрушившийся на ОУН после обнародования имени убийцы польского министра и борца за независимость Польши.

В вечерних газетах 15 июня 1934 г. смерть Перацкого преподнесли как национальную трагедию. В авангарде этой пропагандистской кампании шла Gazeta Polska, полуофициальный печатный орган крупнейшей парламентской фракции Sanacja. В выпуске за 16 июня по центру первой полосы газеты была напечатана фотография Перацкого, печальный и серьезный взор которого был устремлен прямо на читателей. Черная рамка придавала фотографии вид огромного некролога. Крупный заголовок над фотографией сообщал о том, что «вчера около 15:15 был убит министр внутренних дел». Подзаголовок информировал читателей о месте убийства и сообщал, что Перацкий скончался в больнице в 17:05. Читателям также сообщали, что убийца еще не пойман413. Текст под фотографией Перацкого был призван возбудить гнев против неизвестной группы, ответственной за преступление. В материалах газеты заявляли, что после того, как «станет известно, где корни этого преступления..., больная часть общественного Организма должна быть выжжена каленым железом». «Время безответственности в польской истории прошло. Преступник понесет

ответственность как за физическое, так и за политическое преступление», отмечалось далее. В статье утверждалось, что Перацкий умер не зря, а пожертвовал своей жизнью во славу Полыни. Министр погиб от руки врага, достаточно трусливого и хитрого, действовавшего из-за спины, а не лицом к лицу, как на поле боя414.

На второй полосе номера за 16 июня 1934 г. Gazeta Polska информировала читателей о деталях преступления, кончине Перацкого в больнице, безуспешном преследовании убийцы и общественном резонансе, вызванном этим преступлением. Согласно этой статье, новость об убийстве Перацкого разлетелась по городу с молниеносной скоростью и повсюду вызвала неподдельное горе. В знак скорби были закрыты кинотеатры, рестораны и кафе. Прямо на улицах люди читали и живо обсуждали экстренные выпуски газет. Па многих государственных и частных зданиях были приспущены флаги. Legion Mlodych, молодежная организация, близкая к движению санации, организовала маршевое шествие, которое проследовало от больницы, где скончался Перацкий, до Бельведерского дворца, резиденции маршала Пилсудского. Во время этого шествия произошли столкновения с представителями польской фашистской организации ONR. Подобные эмоциональные реакции и проявления скорби также имели место во Львове, Кракове, Люблине, Лодзи, Вильно, Белостоке и Торуне. Gazeta Polska сообщала, что соболезнования по погибшему и чувства отвращения к неизвестному убийце выразили и в других европейских столицах - Париже, Лондоне и Бухаресте415.

Событие приняло форму национальной трагедии. Взывая к мести и справедливости, все проправительственные СМИ акцентировали свое внимание на поминальных мероприятиях, горе и гневе скорбящих. На следующий день, 17 июня 1934 г., Gazeta Polska посвятила Перацкому, герою и мученику, всю первую полосу своей газеты. Первая страница, как и днем ранее, так же была подана в черной рамке, что придавало ей вид некролога, но в этот раз на ней не было фотографии Перацкого (ил. 91). Вместо этого на ней крупным шрифтом были напечатаны имя Бронислава Перацкого, крест и буквы «S» и «Р» (аббревиатура слов «Вечная память»). Ниже, шрифтом помельче, были перечислены титулы Перацкого, все его должности («министр внутренних дел», «делегат Сейма» и др.), его награды (в т.ч. орден Virtuti Militari) и воинское звание «бригадный генерал», которое маршал Пилсудский посмертно присвоил Перацкому на следующий день после его гибели. Далее читателей информировали о том, что Перацкий пал, будучи «на страже». Газета сообщала, что траурное богослужение в память о погибшем состоится 18 июня в костеле Св. Креста. После службы гроб будет доставлен

на главный железнодорожный вокзал, а после этого - в Новы-Сонч (город, где ранее Перацкий проживал с семьей)416.

На второй странице этого выпуска Cicizeta Polska сообщала, что на специальном траурном заседании Совета министров, которое состоялось на