Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

нужный момент. Это была не только удача, но и заслуга. Для появления такого вождя, как Муссолини, необходимы два предварительные условия... 1) человек, в котором нуждается страна, должен появиться в «правильный момент», и 2) страна должна быть «морально готова произвести такого человека на свет».

Национальный диктатор является воплощением энергии и жизненной динамики народа. Кризис помогает ему проявить себя, представить свои возможности и сильные стороны. Но он становится заметным только потому, что общество и нация стремятся к упорядочиванию повседневной жизни.

Человек диктатуры, человек кризиса в первую очередь должен обладать характером, волей. Именно характер выделяет его среди обыкновенных амбициозных людей. Но ни амбициозный человек без Должного интеллекта, ни интеллигентный человек, не обладающий сильным характером, не возвысятся до роли провідника.

Очень скоро диктатор осознает, что его собственные интересы и интересы государства сливаются воедино, становятся единым целым. Он никоим образом не может их [интересы государства] скомпрометировать. Поэтому народ смотрит на него с доверием и надеждой. Он любит фаворитов. А еще он любит смелых, для него не имеет значения,

нарушается ли закон, или нет. Диктатор становится героем, объектом культа и подражания»376.

В конце своей статьи о фашизме Онацкий приходит к такому выводу: «Мы, представители все еще побежденной нации, видим в фашизме, в частности в его первой фазе безгосударственности - и это еще один пример для подражания - пример идеализма. Мы не можем довольствоваться навязанной нам «судьбой» [отсутствием независимости] и должны ее преодолеть. И мы победим!»377

Что касается названия движения, Онацкий утверждал, что украинцы не будут копировать итальянское название «фашизм». Именно «украинский национализм» объединит украинцев и будет выполнять функции, аналогичные функциям фашизма в Италии. Таким образом, как и Донцов, Онацкий не настаивал на использовании термина «фашизм». Вместо этого он утверждал, что «украинский национализм» является формой фашизма, уместной для народа, не имеющего государства378. Он также предупреждал украинцев, чтобы они были осторожнее, называясь фашистами или действуя как фашисты. В своем письме к Ярославу Пеленскому от 20 января 1930 г. он писал: «Мы сочувствуем фашистской идеологии и во многом разделяем ее социально-политическую программу», но мы не должны настаивать на том, чтобы называться фашистами, так как таким образом мы «вооружаем против себя всех и вся»379.

Подобно Донцову, Онацкий считал, что украинский национализм, как и итальянский фашизм, зависит от молодежи380. Подобно Донцову, он жил ожиданием «нового человека», характерным не только для фашизма, но и для других тоталитарных движений и идеологий первой половины XX века. Одной из главных задач ОУН было стереть из памяти жителей Украины менталитет «рабов» или «подданных» других государств и воспитать новый, «героический» менталитет. В ходе этого процесса украинцы должны стать героическими и бесстрашными «украинскими народными массами», с помощью которых ОУН будет бороться со своими врагами. Поэтому для Онацкого фашизм был как инструментом образования государства, так и политической системой, которую ОУН предстоит установить в государстве381. Неотъемлемой частью фашизма у Онацкого был антисемитизм (он одобрительно высказывался в том числе и об итальянском антисемитском законодательстве 1938 г.)382.

Статьи Онацкого, анализировавшие и популяризировавшие фашизм, как и его полемика с Мицюком, появились в конце двадцатых и начале тридцатых годов. Уже к концу тридцатых годов скептицизм, с которым украинские националистические круги относились к идее неукраинского происхождения фашизма, почти полностью сошел на нет. К этому времени большинство украинских националистов уже не считали

украинский национализм и фашизм взаимоисключающими движениями и не возражали против того, чтобы их считали членами фашистского движения. В 1938 г. другой идеолог ОУН, Ярослав Оршан, писал: «фашизм, национал-социализм, украинский национализм и т. д. - все это разные национальные выражения одного и того же духа»383.

Донцов и Сциборский отстаивали примерно ту же концепцию фашизма, что и Онацкий. С одной стороны, они считали украинский национализм одной из форм фашизма, с другой стороны, они подчеркивали уникальность украинского национализма и утверждали, что украинским националистам целесообразнее не отождествлять свою политику с фашизмом. Сциборский писал о сложных отношениях между фашизмом, национализмом и нацией: «Весь свой идеализм и волюнтаризм фашизм сосредоточивает в одном главном центре - в собственной нации. Нация для него - абсолютная ценность, ей подчиняется все остальное. В отличие от демократии, которая имеет тенденцию рассматривать нацию как механическую совокупность определенного количества индивидов, связанных между собой прежде всего реальными интересами, фашизм рассматривает нацию как высшее историческое, духовное, традиционное и реальное сообщество, в рамках которого происходят процессы бытия и творчества целых поколений - отошедших в прошлое, живых и еще не родившихся, - неразрывно связанных между собой»384.

Двумя другими важными идеологическими понятиями, повлиявшими на молодого Бандеру, были расизм и евгеника. Расизм был одним из компонентов национализма Михновского. По словам Мирчука, Бандера был увлечен идеями Михновского и штудировал его работы еще в годы учебы в гимназии385. В начале сороковых годов он даже сделал их идеологической основой ОУН386. Распространению расистских идей и популяризации евгеники в Украине также способствовали труды Донцова, Мартинца и Рудницкого. На их мировоззрение, в свою очередь, повлияли европейские и мировые дискуссии, затрагивавшие эти темы. В украинском национализме расизм и евгеника появились в контексте идей очищения украинской «расы», нации, культуры и языка от иностранных вляний (польского, русского и еврейского). Этот тип расизма был характерен для праворадикальных движений, корневым образом связанных с народами, представители которых веками жили в провинциях иностранных империй и испытывали на себе ощутимое влияние других культур. Украина и Хорватия - два таких примера387.

Теракты, совершенные Краевой экзекугивой в 1933-1934 гг. (в эти годы Бандера занимал в ОУН различные руководящие должности), подтверждаюг, что он и другие члены ОУН к этому времени уже вполне интернализировали этику крайне правого национализма, а также концепцию

аморализма Донцова. Используя террор в пропагандистских целях, Краевая экзекутива рассматривала его как инструмент для подготовки «национальной революции». Цель революции состояла в том, чтобы с помощью масс захватитъ власть и установить диктатуру, что явно напоминает методики использования террора другими фашистскими движениями, в том числе немецкими национал-социалистами, итальянскими фашистами и хорватскими усташами. Основное различие между ОУН и усташами, с одной стороны, и фашистскими движениями национальных государств (в том числе в Италии и Германии) - с другой, заключалось в том. что первым нужно было сначала создать государство, а вторым - предстояло открыто отобрать власть у существующих правительств.

Пять лет. предшествовавшие Второй мировой, Бандера провел в тюрьме, по