Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

следующий день после убийства, премьер-министр Леон Козловский заявил, что «карающая рука» должна наказать не только прямых, но даже косвенных участников преступления. Правительство распорядилось приспустить на всех учреждениях государственные флаги и прикрепить к ним траурные лепты. Президент [мэр] Варшавы Мариан Зындрам-Косцялковский обратился к варшавянам с призывом вывесить траурные флаги на всех частных домах. Правительственным учреждениям приказали соблюдать траур восемь дней, а министерству внутренних дел и его филиалам - двадцать восемь. В обращении содержалось предписание об отмене на время траура всех мероприятий и торжеств (в том числе театральных представлений и киносеансов); всем чиновникам было приказано носить траурные ленты. Поминальные мероприятия прошли во всех городах Польши, а также в польских поселениях за пределами Польши. Польское радио обязали транслировать только специальные программы417.

Свои соболезнования в связи с гибелью министра выразили видные деятели, в том числе архиепископ Август Хлонд (ил. 15), послы различных стран и представители ассоциаций трудящихся. Gazeta Polska также разместила информацию о том, что мать Перацкого, услышав по радио известие о смерти сына, упала в обморок, а тому, кто поможет поймать убийцу, министерство внутренних дел обещает вознаграждение в размере 100 тыс. злотых418. На третьей странице выпуска Gazeta Polska опубликовала статью «Смерть солдата». В ней Перацкого преподнесли как авторитетного, патриотичного поляка, верного слугу польского государства, представителя поколения, которое во время и после Первой мировой сражалось за польскую независимость и активно участвовало в послевоенном восстановлении государства. Убийство Перацкого называли ударом по всем польским патриотам, а информацию о его убийстве подавали таким образом, чтобы пробудить чувство мести419. Так, было отмечено, что пуля, поразившая Перацкого в 1915 г. (в годы борьбы за независимость), не сумела прервать его службу на ниве госдураства, но пуля убийцы достигла этой цели. Политическая группа, направившая эту пулю, должна быть разгромлена420.

Улицу, на которой был убит Перацкий, на следующий день после трагедии переименовали в честь его имени. Церемонию по этому случаю посетили ведущие политики и представители военных, общественных и рабочих организаций, в том числе президент города

Зындрам-Косцялковскнй. выступивший на ней с такими словами: «Министр польской республики, полковник польской армии, солдат маршала Пилсудского убит! Бог оскорблен убийством человека, родина оскорблена убийством министра республики»421. Далее он подчеркнул, что улица, где был убит Перацкий, будет носить его имя, поскольку следует увековечить те усилия, которые Перацкий отдал Отечеству, н таким образом «напоминать, что каждый должен жить и усердно работать,... как завещал Вождь Народа (Wódz Narodu) [Юзеф Пилсудский], чтобы создавать ту Польшу, которую он, Вождь Народа, хотел бы видеть, и за которую мы, его солдаты, сражались»422. Назвав Перацкого верным слугой государства, в котором все происходит во славу вождя и всегда так, как того желает вождь, глава города заявил, что «убийство Перацкого нанесло ущерб всему обществу, поскольку оно нанесло ущерб вождю». Примеру Варшавы последовали и другие польские города, назвав свои улицы именем погибшего министра. Муниципальный совет г. Хшанув принял такое решение 18 июля 1934 г., а руководство г. Ковель - 20 июля423.

Убийство Перацкого польские власти использовали как повод для легитимизации первого польского концлагеря, сооруженного в Берёзе-Картузской, и аннулирования Малого Версальского договора. Решения по этим вопросам были приняты ранее, но только после трагедии их предали огласке. Информацию о концлагере издания Gazeta Polska и Ilustrowany Kuryer Codzienny преподнесли как вынужденный ответ на убийство425.

18 июня 1934 г., наряду с соболезнованиями от различных организаций и ведомств, Gazeta Polska опубликовала первые слова скорби, выраженные и украинскими ассоциациями (в данном случае -Волыни)426. 17 июня 1934 г. во Львове - а в другие дни и в других городах с преимущественно украинским населением (Львовского, Тарнопольского и Станиславовского воеводств) - состоялись массовые мероприятия, на которых были приняты резолюции, осуждавшие убийцу министра427. На первой полосе выпуска от 17 июня газета «Ежедневный иллюстрированный курьер» (Ilustrowany Kuryer Codzienny) напечатала большую статью под названием «Кровавые руки». Эта статья была реакцией на обнаружение в Кракове лаборатории ОУН и массовые аресты членов ОУН, состоявшиеся 14 июня. Разоблачая насильственный и преступный характер ОУН, автор статьи порицал ГКЦ за освящение деятельности ОУН и призвал церковь дистанцироваться от этой организации. Автор не утверждал, что именно ОУН совершила убийство Перацкого, но он назвал ОУН террористической и преступ-

ной Организацией, которая, возможно, действительно стоит за этим Преступлением428.

Маршал Пилсудский распорядился о том. чтобы похороны Перац-кого прошли с отданием воинских почестей. Во всенародном траурном марше, который начался в 12:00 на площади маршала Пилсудского, приняли участие около 100 тыс. человек.

18 июня 1934 г. тело Перацкого было перевезено из Варшавы в Новы-Сонч, небольшой город в Малопольше. где проживала семья Перацких и где на 19 июня было запланировано его захоронение. Для этих целей был подготовлен специальный «траурный поезд», состоявший из вагона с гробом, вагона с венками и восьми других вагонов (для родственников, представителей органов власти и различных организаций). Перед отправлением поезда выступил с речью премьер-министр Козловский, который заявил, что убийство Перацкого «опорочило честь нашей страны, оскорбило наше чувство справедливости и общественную мораль»429.

«Траурный поезд» покинул Варшаву в 13:00. По пути в Новы-Сонч поезд останавливался на 10-30 минут в каждом из семи главных городов страны, предоставляя возможность местным делегациям и гражданам почтить память погибшего министра. В пути к поезду пришлось добавить еще один вагон, поскольку для новых венков не хватало места. В тех населенных пунктах, где поезд не останавливался, его встречали звоном церковных колоколов и осыпали цветами, а кое-где его сопровождали самолеты. В Тарнове поезд обступили толпы людей с факелами в руках, а крестьянские девушки, стоя на коленях и воздевая руки к небу, устроили возле него молебен430.

После трех с половиной дней коллективного траура похороны приняли, как и обещал вождь и самый почитаемый человек в государстве - маршал Пилсудский, очень церемониальную форму. Польское общество, охваченное националистическими и патриотическими страстями, не замечало идеологического характера этого процесса, превращавшего Перацкого в героя и мученика. На траурном богослужении в Новы-Сонче епископ Лисовский произнес проповедь, которая заставила членов правительства - «старых, закаленных в боях солдат», сражавшихся за независимость Польши, - прослезиться431. По прибытии в город гроб с телом Перацкого установили на гужевую повозку и доставили на кладбище. Во время похорон Станислав Кар, заместитель маршала Сейма, как и многие ораторы до него, назвал Перацкого верным слугой Пилсудского («гения и вождя народа»), выразив надежду, что рука правосудия в конце концов настигнет убийцу432.

К