Книги украшают жизнь. Как писать и читать о науке - Ричард Докинз

половину того времени, за которую это сделает человек”. Это следует из дефиниции “скорости”. Надо иметь “уровень образования намного выше способности к аналитическому мышлению”[88], чтобы заключить, будто в силу того, что это утверждение тавтологично, ни лошадь, ни человек не добегут до финиша! Сам Дарвин, вероятно, как ему часто случалось делать, сослался бы на факты одомашнивания. Никто не отрицает, что селекция сыграла крайне эффективную роль в том, что скаковые лошади так быстро бегают, или в повышении надоев молока от коров. Если мы определяем “самую приспособленную” скаковую лошадь как ту, которую с наибольшей вероятностью выберут на племя, то происходящее на конезаводе есть процесс (искусственного) “выживания самых приспособленных”, то есть это абсолютно такая же тавтология, как выживание самых приспособленных в дикой природе. Но никто еще не пытался убедить заводчика лошадей или скотовода: “Вы зря тратите время, пытаясь улучшить породу; вся ваша затея – тавтология, порочный круг, обреченный на неудачу”.

“О происхождении видов” (“О” из шестого издания было выпущено) – не единственная важная книга, написанная Дарвином. Я уже упоминал “Происхождение человека”. Но книга, которую издательство Everyman выбрало для перепечатки совместно с “Происхождением видов”, – это первая и самая очаровательная книга Дарвина, обычно известная как “Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль»” и основанная на его дневниках, которые он вел во время этого путешествия. Я говорю “обычно известная как”, поскольку у викторианцев был более гибкий подход к заглавиям книг, чем у нас; порой бывает даже трудно понять, какое заглавие к какой книге относится. Полное заглавие первого издания, опубликованного в 1839 году Генри Колберном в Лондоне, звучало так: “Путешествия «Эдвенчер» и «Бигля». Повествование об экспедициях кораблей Его Величества «Эдвенчер» и «Бигль» между 1826 и 1836 годами, где описывается их исследование южных берегов Южной Америки и кругосветное плавание «Бигля». В трех томах”. Первый и второй тома написали капитаны Кинг и Фицрой. Дарвину принадлежал том III, озаглавленный “Дневники и замечания, 1832–1836”. Вскоре после этого Колберн переиздал том Дарвина отдельно под новым заглавием. Для второго издания 1845 года Дарвин обратился к новому издателю, Джону Мюррею, с которым он останется на всю свою дальнейшую писательскую жизнь. Заглавие этого второго издания представляло собой слегка видоизмененное заглавие переиздания Колберна: “Дневник исследований в области естественной истории и геологии стран, посещенных в ходе путешествия на корабле «Бигль» вокруг света”. Именно это второе издание, опубликованное в 1845-м, и воспроизводится здесь.

Впоследствии появился еще ряд изданий, в основном вариаций на тему второго издания 1845 года. У многих из них стоит на корешке, а порой и на титульном листе сокращенное заглавие: “Путешествие натуралиста” или “Путешествие натуралиста вокруг света”. У других, включая мой собственный экземпляр, изданный в 1891 году Уордом Локком, на обложке стоит иное сокращение: “Дневник Дарвина во время путешествия на корабле «Бигль» вокруг света”. Чтобы дополнительно все усложнить, в 1933 году внучка Дарвина Нора Барлоу издала в Cambridge University Press “Дневник путешествия Чарльза Дарвина на корабле «Бигль»”. Это репринт исходных дневников, на которых была основана предыдущая книга.

Но под любым заглавием это восхитительная, прекрасно написанная книга о путешествиях, которая всегда напоминает мне о герое моих более юных лет, “Докторе Дулиттле” Хью Лофтинга (ныне, увы, запрещенном праведными библиотекарями из-за “расизма” – который, без сомнения, предосудителен, хотя он – лишь мелкий грешок в сравнении с воинствующим “видизмом” нашего общества, который Доктор Дулиттл как раз мог бы помочь устранить из детского сознания).

Путевые заметки Дарвина дают увлекательную возможность подсмотреть, как работал его ум, приближаясь к великой истине, которую ему суждено открыть нам всем. На каждой странице книги видны проблески гениальности будущего великого мудреца, коим станет Дарвин. Мы получаем впечатления умного, восприимчивого и человечного наблюдателя, неутомимо любопытного и увлеченного коллекционера, чья энергия молодости составляет болезненный контраст с немощной зрелостью и меланхолической задумчивостью, с которой великий ученый глядит на нас со своих старческих портретов. Здесь есть приключения. И юмор, как, скажем, в истории о том, как юный Дарвин попытался применить бола – южноамериканское охотничье оружие, состоящее из грузиков на веревке, – но сумел только опутать ноги собственному коню – к немалому веселью пастухов-гаучо.

Мы можем оценить также прогрессивность молодого Дарвина, его страстное неприятие рабства (что вызвало ссору с Фицроем), его ошеломление и отвращение в связи, например, с безжалостной охотой испанцев на южноамериканских индейцев:

Мрачная картина; но куда более ужасен следующий несомненный факт: всех женщин на вид старше двадцати лет испанцы хладнокровно уничтожают! На мое восклицание, что это крайне бесчеловечно, он ответил: “Но что ж делать? Ведь они так плодятся!”

Здесь все твердо убеждены, что это самая справедливая война, потому что она ведется против варваров. Кто в наше время поверит, что такие зверства могут совершаться в цивилизованной христианской стране?[89]

Но большая часть его внимания сосредоточена на его любимой естественной истории и геологии. “Путешествие на «Бигле»” – это книга о путешествиях, написанная одним из самых внимательных и вдумчивых путешественников всех времен. Как нам повезло видеть мир его глазами! Какая удача – заглянуть в сознание развивающегося гения в расцвете его здоровой и энергичной молодости!

Чарльза Дарвина стоит читать потому, что – плюс-минус несколько несущественных деталей – эволюционное мировоззрение, которое он нам подарил, мировоззрение, которое настолько отличалось от всего, что ему предшествовало[90], находится в соответствии со всем, что нам довелось узнать с тех пор, является абсолютно верным и вряд ли будет чем-то вытеснено. Эволюция – факт, обладающий тем же статусом, что факт, согласно которому Земля шарообразная, а не плоская (хотя есть люди, утверждающие, что то и другое – “всего лишь теории”). Именно Дарвин исчерпывающе продемонстрировал миру, что эволюция истинна.

Он также дал нам самую убедительную на данный момент теорию того, как происходит эволюция, – теорию естественного отбора. Я скажу больше. Я уже писал[91], что, по крайней мере применительно к адаптации – той мощной иллюзии дизайна, которая присуща всему живому, – естественный отбор не просто служит правильным объяснением адаптивной эволюции на этой планете; это единственное когда-либо выдвигавшееся объяснение, в принципе способное объяснить адаптацию. Поэтому у нас есть основания считать, что дарвинизм обладает универсальностью, какую ожидаешь найти только в великих физических теориях. Если существует жизнь – если существует любая форма организованной сложности, – она будет эволюционировать путем какой-то формы дарвиновского естественного отбора. Если это высказывание кажется вам скороспелым или заносчивым – кто, в конце концов, подумал бы, что Ньютону придут на смену Эйнштейн и Планк? – поразмыслите о том, что