Король пиратов. Удивительная история Генри Эвери и зарождение Золотого века пиратства - Шон Кингсли

Тем временем шлюпы и команда Fancy быстро двигались вперед. В Бристоле инспектор таможни Его Величества Джон Даттон вскочил при известии, что только что причалило какое-то судно из Вест-Индии. Он недавно прочел указ от 22 июля 1696 года, где Эвери обвиняли в насилии и грабеже в индийских морях. Было ли это чистым совпадением? На набережной Даттон столкнулся с капитаном Фарреллом, который поклялся, что на борту судна Seaflower нет ничего более интересного, нежели четыре тонны древесины бразилетто. Даттон проявил подозрительность:

При досмотре судна мы обнаружили в нем бочки для воды, какие обычно бывают на военных кораблях, и после переворачивания одной из них выпало песо, а еще 5 или 6 нашлись в балласте. Капитан при дальнейшем осмотре сказал, что у тех людей, которых он высадил на берег, имелись песо, и они взяли на берег только один сундук… Сразу же после высадки они разошлись, притворившись, что опасаются вербовки [со стороны Королевского флота]. Я, не удовлетворившись его признанием, понял, что на борту находился юнга, прибывший с Нью-Провиденса, отправил за ним в частном порядке и допросил[487].

Из допроса юнги с Seaflower Даттон узнал, что, когда корабль покидал Нью-Провиденс, там на якоре стоял большой корабль, возможно, с 36 пушками. Собеседник инспектора считал, что корабль принадлежал губернатору Тротту. Даттон засомневался в этом и написал сэру Уильяму Трамбуллу, тайному советнику, который сообщил королю: «Я полагаю, что это корабль, которым командует Эвери… тот военный корабль на острове Нью-Провиденс – это Fancy. Я подозреваю, что Эвери распустил своих людей и расстался со своим кораблем»[488]. Те бочки для воды составляли часть исходного снаряжения фрегата Charles II.

Сэр Чарльз практически не сомневался, что шесть человек в тюрьме – члены экипажа корабля Fancy, напавшего на Gunsway и ограбившего его. За их преступления полагалась виселица. В судебном разбирательстве против Доусона, Форсайта, Мэя, Бишопа, Льюиса и Спаркса глава королевской коллегии адвокатов сэр Роберт Ньютон выступил со своей обычной театральной серьезностью. Общественное мнение позволило обвиняемым сорваться с крючка: жюри признало их невиновными в том, что

преступно и пиратски захватили и увели у неизвестных лиц некое судно под названием Gunsway с рангоутом, такелажем и снаряжением на сумму 1000 фунтов и товарами на сумму 110 фунтов, а также 100 000 песо и 100 000 цехинов в открытом море, в десяти лигах от мыса Сент-Джонс, около Сурата, Ост-Индия[489].

Двенадцать дней спустя в том же суде корона изменила курс и на повторном судебном процессе обвинила пиратов в краже корабля Charles II у сэра Джеймса Хублона[490]. Джозеф Доусон понял, в какую сторону дует ветер, и признал свою вину. К черту этот жалкий мир. Он закончит жизнь на виселице. Остальные не признали себя виновными. Ньютон изложил сэру Чарльзу, лорду главному судье Англии Джону Холту, главному судье суда общей юрисдикции Джорджу Треби, главному судье Казначейства Эдварду Уорду, судье Рокби, судье Тёртону и судье Эйру, как обвиняемые сначала совершили преступления против своих соотечественников, прежде чем нападать на чужеземцев. Затем Fancy «в течение нескольких лет совершил многочисленные и значительные акты пиратства… в большинстве мест известного мира, против всех без различия наций и лиц всех религий», утверждал Ньютон[491].

Последний случай оказался «самым пагубным по своим последствиям, особенно для торговли, учитывая могущество Великого Могола и природную склонность индийцев к мести». Ньютон сделал паузу и в течение двадцати секунд театрально обводил взглядом суд, прежде чем продолжить свою мысль. «Если попустительствовать пиратам, мировая торговля прекратится, – подчеркнул он, – в которой наша нация так заслуженно имеет такую большую долю и получает такие огромные выгоды»[492].

Обвиняемые ждали перенесенных на 10 ноября слушаний, понимая, что второй раз им не удастся избежать наказания. На этот раз жюри признало вину команды. Получив слово, Эдвард Форсайт попросил отправить его в Индию, где он встретит свою судьбу. Уильям Мэй также попросил отправить его на работу в Ост-Индскую компанию, где он «служил моему королю и стране тридцать лет». Может быть, они рассчитывали пересесть на другой корабль по дороге или выскользнуть через заднюю дверь на фабрике в Сурате? Шансы ничтожны, но проблеск надежды все же оставался. Уильям Бишоп объяснил, что ему было всего восемнадцать лет, когда Генри Эвери организовал мятеж на корабле Charles II. Что он мог знать о пути зла? Джеймс Льюис и Джон Спаркс просто заявили о своем невежестве и положились на милость короля.

Сэру Чарльзу предстояло принять трудное решение. Никакой жалости к преступникам. Благородный лорд поднялся, чтобы решить судьбу этих людей:

За гнусность вашего преступления закон назначил суровое наказание в виде позорной смерти; и приговор, который выносит этот закон, таков: всех и каждого из вас отведут отсюда в то место, откуда вы появились, а оттуда – на место казни, и там всех и каждого из вас повесят за шею, пока все вы и каждый из вас не умрете; и да помилует вас Господь[493].

И вот в среду 25 ноября 1696 года осужденных повели на Причал казней в Уоппинге. Процессия двигалась по Лондону медленно, чтобы гомонящая толпа могла поглазеть на участь пойманных пиратов. Во главе ехал маршал с серебряным веслом – знаком власти Адмиралтейства над эстуариями, реками и британскими подданными в открытом море.

Зрители запрудили улицы, а лодки – Темзу. Все жаждали приобщиться к истории – казни людей из самой знаменитой пиратской команды, осужденных на смерть в Лондоне. Рядом с осужденными двигался капеллан, готовый выслушать признание в грехах. Приговоренных завели в трактир «Turks Head», где они выпили последнюю кварту эля. Одним это помогло смягчить последние минуты. Другие в последний момент раскаивались в содеянном.

Казни на эшафоте и виселице – отвратительных орудиях смерти на востоке Лондона – производились в прилив, когда начиналась юрисдикция Адмиралтейства. Уоппинг-в-Грязи, как выразился хронист и антикварий XVI века Джон Стоу в своем «Описании Лондона», являлся «мерзким местом с улочками, застроенными небольшими домами или хибарами, где обитали трактирщики и поставщики моряков» и «обычным местом повешения пиратов и морских разбойников»[494].

Тысячи людей наблюдали за тем, как нескольких членов экипажа «Причуды» вели на казнь. Палач проследил за тем, чтобы веревка была достаточно короткой. В этом случае процедура была более мучительной: при падении тела