Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

Женя заглянула к ним, поделилась своим планом:

— Без тебя, Валерочка, мне не выйти на близкое окружение Карины. Пожалуйста, найдите мне ее подругу, у вас все равно столько людей нет, чтобы заниматься еще и этим.

— Я бы подольше поговорил с ними, но люди находятся в таком состоянии… Мать ее в морге в обморок упала, отец совсем никакой. Но я обязательно пошлю к ним своего человека, может, они уже хотя бы немного успокоились и расскажут о своей дочери.

— Они же должны понимать, что вы ищете убийцу, — сказала Женя. — Валера, я только для этого сюда и приехала. И чем скорее ты дашь мне адрес или телефон какой-нибудь ее подруги, тем быстрее я отсюда уберусь и не стану тебе мешать.

— Женя, я хоть и в отпуске, но с удовольствием помогу, найду способ, как тебе помочь… — сказал Павел. — Пожалуйста, не сбрасывай меня со счетов! Я даже знаю, кого из оперативников послать к Гуляевым, чтобы сработали быстро.

— Вот и займитесь оба этим… — Ребров в шутку помахал руками, как бы выпроваживая обоих из кабинета. — Поезжайте и не мешайте мне работать.

Они были уже у двери, когда Ребров, отреагировав на чей-то очередной звонок, услышав что-то, нахмурился и жестами попросил Женю с Павлом притормозить.

Ох уж эти тревожные звонки, подумала Женя, догадываясь, что речь идет либо о пропаже Блу, либо об убийстве Карины. Иначе зачем бы Валере их останавливать?

— Муштаковым под дверь положили пакет, а в нем…

— Мамадарагая… — прошептала Женя, покрываясь мурашками.

— …простыня и наволочка, перепачканные кровью!

— Боже, неужели это кровь Блу?! — Женя до последнего не хотела верить, что с Таней случилось что-то непоправимое.

— Кровь свежая или?.. — спросил Журавлев.

— Не спросил. Сейчас же поеду туда с экспертами, возьмем пакет с бельем, проверим, чья это кровь. А вдруг не Муштаковой?

— Если хочешь, мы поедем с тобой, — предложила Женя.

— Нет-нет, я поеду туда с экспертами.

Женя с Павлом вышли из кабинета.

— Какой неожиданный поворот, — сказала Женя. — Убийца жестокий, беспощадный. Зачем ему было подкидывать это белье с кровью? Чтобы что? Я поняла, почему ты спросил, свежая кровь или нет. Если простыня или наволочка влажные от крови, то ее убили недавно, это ясно. Получается, что ее все эти месяцы где-то держали. Но зачем? Родители молчат про выкуп, значит, эта тема не поднималась. Так какой во всем этом смысл?

— Если Блу украла деньги, к примеру, или что-то ценное, а потом потеряла, то ее могли похитить, с целью узнать, где украденное, понимаешь? Если она не дура, то рассказала бы все, если бы знала, конечно. А если на нее напали и что-то там ценное украли, а ее саму оглушили и она потеряла память, вот тогда ее держали бы долгое время в надежде, что память вернется и она все расскажет. Да вариантов может быть много. Но все равно, чтобы сохранить себе жизнь, она сделала бы все возможное, чтобы все вернуть… Ред бы ей и помогла. Или родители бы что-нибудь придумали, точно бы обратились в полицию.

— Это же надо… подкинуть родителям такое…

— Ладно. Ребров разберется с этим жутким «подарком», а нам надо двигаться дальше. Ты подожди меня тут, — сказал Павел. — А я попробую связаться с директором школы, где учились все трое, и через нее узнаю, возможно, имена подруг Карины. Затем мы с тобой проедем в институт, где она училась, поговорим в деканате… Может, удастся узнать что-нибудь полезное.

Разговор с директором школы не случился — ее срочно вызвали в Департамент образования. Но им повезло — они сумели встретиться и поговорить с классной руководительницей всех трех девочек.

Невысокая хрупкая женщина средних лет в строгом синем облегающем стройную фигуру костюме и белой блузке. Вид у нее был испуганным, когда она узнала, что к ней пришли из следственного управления.

Женя, увидев ее, такую нежную, растревоженную, внешне очень уязвимую, подумала о том, как же нелегко ей работать в школе, которая представлялась ей мирком жестоких и глупых детей. Ее звали Лидия Петровна.

— Вы же про Карину хотите поговорить, да? — спросила она, приглашая Женю с Павлом в пустой класс и предлагая присесть за первую парту в среднем ряду прямо напротив находящегося на возвышении ее учительского стола.

Женя оценила этот психологически верный маневр и слегка улыбнулась: Лидия Петровна и в этой непростой ситуации постаралась быть повыше, не умаляя своего учительского авторитета хотя бы таким простым способом.

Об убийстве своей ученицы она, конечно же, знала.

— Раз вы пришли ко мне, значит, убийцу не нашли.

— Не нашли, — сказал Журавлев. — Мы бы хотели узнать имя близкой подруги Карины. Быть может, она что-то знает.

— А кого вы имеете в виду?

— В том-то и дело, что нам неизвестно, с кем дружила Карина.

— Понятно. Что ж, думаю, вам надо поговорить с Верочкой Авдеевой. Они дружили, но их дружба была, как бы это выразиться, более здоровой, что ли.

— Что вы имеете в виду? — теперь уже спросила Женя.

— Не что, а кого, — уточнила классная. — Я говорю о Тане Муштаковой, которая пропала, и Светлане Каляпиной. Вот эти подружки были как сиамские близнецы. Я знаю, что Танечка пропала. Знаю, как переживает Светлана. Ко мне приходили ученики, рассказывали. Конечно, вы следователи, и вам виднее, но мне кажется, что пропажа Тани и убийство Карины как-то связаны. Но вот как и где между ними, как говорится, общий знаменатель — не понимаю. Они очень разные. Все три. Светлана — безусловный лидер. Танечка — слабое существо, знаете, как слабое растение, которое пустило корни в более сильное и без него не выживет. Вот такое у меня было впечатление. И ведь это против природы! У них свои корни, своя жизнь. И для школы эта дружба была обеим полезна, иначе Таню бы заклевали, а Света не смогла бы почувствовать себя безусловным лидером, но после школы — не знаю… Я была уверена, что Света поступит в хороший вуз, она очень способная, талантливая девочка, она может многого добиться. Она была сильна как в точных науках, в математике, например, так и в литературе. Она писала просто шикарные сочинения, хотя часто отклонялась от темы, уходила в какие-то фантазийные дебри, и ей всегда ставили высокую оценку именно за ее талант, ну и, конечно, грамотность. Она могла бы стать, к примеру, хорошим, толковым адвокатом. У нее прекрасно подвешен язык. Таня тоже хорошо училась, но она была зубрилкой. И в ней не было того полета мысли, что у ее