Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

с действительностью, а потому его Величество желал бы, чтобы я сделал некоторые исправления. Я позволил себе отозваться, что предпочитаю, вместо исправлений, написать новую картину. Князь Петр Михайлович Волконский, строгий блюститель экономии по министерству двора, поспешил предупредить меня, что вторую картину я обязан написать без всякого за нее вознаграждения. Даже без этого предварения я, конечно, и сам не упомянул бы о вторичной плате, но покойный император Николай Павлович, со свойственной ему истинно царской щедростью, приказал выдать мне и за вторую картину точно такое же вознаграждение, как и за первую»[206].

«Мой адрес – всегда в Феодосии»

Вольному Айвазовскому не нравился сырой официозный Петербург. Он все время рвался домой – к другому, теплому морю. Император никак не хотел его отпускать, ведь в столице Айвазовский имел все возможности для документально точного творчества – Адмиралтейство предоставляло художнику чертежи кораблей, рисунки оснастки судов, вооружения. Николай всегда внимательно следил за подобными деталями на картинах. Для большей достоверности император позволял Ивану присутствовать на морских маневрах. Как с гордостью сообщал Айвазовский, «для доставления мне случая видеть полет ядра рикошетом по водной поверхности государь повелел однажды произвести при мне, в Кронштадте, несколько пушечных выстрелов боевыми зарядами»[207].

Но Айвазовский все равно уехал в солнечную Феодосию. Перед отъездом император вызвал его к себе и сказал со вздохом: «Ты изленишься, будешь там сидеть сложа руки… А впрочем, живи где хочешь, только пиши и не ленись. Ты – по пословице: сколько волка ни корми, а он все в лес глядит»[208].

Потом Николай часто приезжал к другу в Крым – выпить кофе из блестящей джезвы, наслаждаясь морским рассветом; обсудить живопись, новые военные корабли, покупки для Эрмитажа… У императора всегда были самые свежие и любопытные новости из мира искусства, потому что он обязал российских послов в Европе присылать ему еженедельный дайджест самых нашумевших культурных событий.

И разумеется, друзья никогда не упускали случая в очередной раз покорить стихию. Живописец Кирилл Лемох, ученик Айвазовского, так описывал морские прогулки своего учителя с русским императором: «При путешествии по морю на колесном пароходе царь брал с собой и Айвазовского. Стоя на кожухе одного пароходного колеса, царь кричал Айвазовскому, стоявшему на другом колесе: «Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря!»[209]

«Держи все»

Николая не стало в 1855 году – он ушел на пять лет раньше своей супруги, вечно жаловавшейся на хрупкое здоровье. Престол занял цесаревич Александр. Впервые за долгое время передача власти в России произошла мирно и без каких-либо эксцессов. Николай I был превосходным инженером – и, в отличие от своих многочисленных предшественников, сумел обеспечить бесперебойную работу династического механизма.

Фрейлина Тютчева вспоминает: «Незадолго перед концом императору вернулась речь, которая, казалось, совершенно покинула его, и одна из его последних фраз, обращенных к наследнику, была: «Держи все – держи все». Эти слова сопровождались энергичным жестом руки, обозначавшим, что держать нужно крепко»[210].

Но слабый характер не позволил Александру II выполнить завет отца. Это пошло на пользу государству… Но не самому Александру.

Александр II

"Народ остервенел от радости". Ужасное путешествие будущего императора

Юный Саша был полон романтических мечтаний. Предстоящая поездка волновала и радовала одновременно. Он впервые отправится один, без отца, в ответственное путешествие по самым дальним уголкам России! 19 лет – отличный возраст для покорения городов, которые раньше видел только на карте. А если компанию составит мудрый наставник Жуковский – о чем еще можно мечтать? Великий князь Александр Николаевич не ожидал, что общение с простым народом напугает его до ужаса.

Воспитание императора

Саша не должен был наследовать престол. До семи лет он был просто одним из великих князей Романовых. Сашу ждала необременительная военная служба и беззаботное великосветское порхание. Однако в 1825 году его отец вдруг стал императором Николаем I, и в жизни семилетнего Саши все сразу изменилось. За воспитание цесаревича взялись лучшие умы эпохи, на мальчика устремились взгляды всей страны. Непомерная психологическая нагрузка!

Профессор Леонид Ляшенко в монографии «Александр II, или история трех одиночеств» отмечает: «Самым неприятным и непонятным и для наставников, и для родителей Александра была странная апатия, хандра, нападавшая на ребенка совершенно внезапно и погружавшая его в некое подобие транса. В такие минуты для него не существовало ни уроков, ни игр, ни соучеников или наставников, и он, разоткровенничавшись, начинал говорить, «что не хотел бы родиться великим князем»[211].

Александр всегда был мягким человеком, несколько поверхностным, сентиментальным, иногда невыдержанным – не лучший набор качеств для будущего руководителя государства. Но именно благодаря этим чертам характера Саша очень привязался к своему главному наставнику – знаменитому поэту Жуковскому. Василий Андреевич был таким же романтиком, как его воспитанник. Жуковский весь был полон элегиями и балладами, мир казался ему одной большой поэмой. Кстати, именно он написал слова гимна «Боже, Царя храни!», а квинтэссенцией его творчества является стихотворение под названием «Невыразимое».

И вот этому «русскому Дон Кихоту» доверили сопровождать наследника престола в тяжелейшей поездке по суровой крестьянской глубинке.

Поэт под лестницей

Вообще-то Жуковский сам решил, что царственному юноше следует расширить кругозор и познакомиться со своими подданными лицом к лицу. Поэт писал: «Я не жду от нашего путешествия большой жатвы практических сведений о России… Главная польза – вся нравственная, польза глубокого неизгладимого впечатления»[212]. Василий Андреевич и название для поездки придумал соответствующее: «Всенародное венчание с Россией». Маршрут специально выбрал посложнее, чтобы добиться максимальных эмоций: Новгород Великий, Тверь, Ярославль, Кострома, Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, Курган, Оренбург, Казань, Симбирск, Саратов, Пенза, Тамбов, Калуга, Москва. Во многих из этих городов цари никогда раньше не бывали.

Тронулись в путь 2 мая 1837 года. Железных дорог тогда еще не было, передвигались по обычным разбитым дорогам, по грязи и пыли, на лошадях – целой кавалькадой колясок и экипажей всех цветов и фасонов. Наследника сопровождала внушительная свита, состоявшая из его учителей и молодых гвардейских офицеров.

С первого же дня начались разочарования. Сначала – у самого Жуковского. Наследник, едва выехав из Зимнего дворца, сразу отбился от рук. Их дружба, казавшаяся в Петербурге такой крепкой и сердечной, растряслась без остатка на дорожных ухабах. Василий Андреевич ужасно обижался на великого князя и бесконечно страдал от российских реалий.

Вот несколько записей из дневников поэта: