Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

полку волнение; я отправляюсь туда»[179]. Государь ушел, а его жена в растерянности осталась сидеть в кабинете одна. Потом побежала к свекрови. Женщины не отходили от окон, стараясь разглядеть, что же там делается у Медного всадника.

Великая княжна Ольга, дочь императора, писала: «Я вспоминаю, что в тот день мы остались без еды, вспоминаю озадаченные лица людей, празднично одетых, наполнявших коридоры, Бабушку с сильно покрасневшими щеками»[180].

Из дневника Александры Федоровны: «Каково же было мое состояние и состояние императрицы, – ее, как матери, мое – как жены моего бедного нового государя! Ведь мы видели вдалеке все эти передвижения, знали, что там стрельба, что драгоценнейшая жизнь – в опасности. Мы были как бы в агонии. У меня не хватало сил владеть собою… Каждую минуту мы посылали новых гонцов, но все они оставались там и не возвращались… Наконец нам сказали, что показалась артиллерия. При первом залпе я упала в маленьком кабинете на колени (Саша был со мною). Ах, как я молилась тогда, – так я еще никогда не молилась!»[181]

Темнело; Николай все не возвращался. Императрицы со страхом прислушивались к пальбе и крикам за окнами дворца. Наконец женщины увидели вдалеке группу офицеров, среди которых, кажется, был и молодой государь.

«Вскоре он въехал в дворцовый двор и взошел по маленькой лестнице – мы бросились ему навстречу, – вспоминала Александра Федоровна. – О, Господи, когда я услышала, как он внизу отдавал распоряжения, при звуке его голоса сердце мое забилось! Почувствовав себя в его объятиях, я заплакала, впервые за этот день»[182].

Мать Николая, Мария Федоровна, также не смогла сдержать эмоций: «Я бросилась ему на шею счастливая тем, что снова вижу его здоровым и невредимым после всех волнений той ужасной бури, среди которой он находился, после такого горя, такого невыразимого потрясения. Эта ужасная катастрофа придала его лицу совсем другое выражение»[183].

События 14 декабря отпечатались и в памяти детей Николая. Великая княжна Ольга рассказывала: «Папа́ на мгновение вошел к нам, заключил Мама́ в свои объятия и разговаривал с ней взволнованным и хриплым голосом. Он был необычайно бледен»[184].

Горький вкус победы

Царская семья потом долго приходила в себя после случившегося. Александра Федоровна тяжело заболела. Императрица-мать тем временем с ужасом узнавала все новые подробности заговора, касающиеся уничтожения ее детей и внуков. 17 марта она записала в дневнике: «Это заставляет содрогаться, тем более что, замышляя убийство, они говорили о нем со спокойствием и хладнокровием, на которые способны лишь развратные натуры…»[185]

Николаю приходилось труднее всего. Некоторые мятежники были его хорошими товарищами. По мнению историка Татьяны Пашковой, «испытанное императором психологическое потрясение было связано с участием в заговоре людей из ближайшего окружения. Он, безусловно, воспринимал мятеж не только как политическое выступление, но и как личное предательство»[186].

Государь писал в личных письмах: «Я – император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных… Никто не в состоянии понять ту жгучую боль, которую я испытываю и буду испытывать всю жизнь при воспоминании об этом дне»[187].

Рыцарь в сияющих доспехах. В буквальном смысле

Императора называли «Дон Кихотом самодержавия». И дело тут не только в жесткой политике Николая Павловича. Царь и в самом деле одевался в гремящие доспехи и выходил на бой ради улыбки прекрасной дамы. Никогда еще Россия не видела таких зрелищных турниров. Да, при Николае I страна на три десятилетия окунулась в самое настоящее средневековье, со всеми его плюсами и минусами.

Орден Белой розы – только для одного

Еще будучи цесаревичем, Николай женился на немецкой принцессе Фредерике Луизе Шарлотте, известной нам под именем Александры Федоровны. Он боготворил свою хрупкую супругу, жалел ее за несчастное детство, полное лишений, и всячески ее баловал. При этом царю было скучно просто покупать жене драгоценности или оплачивать счета от модных портных. Не забывайте, у Николая были фантастические возможности и практически неограниченные ресурсы – и он ими воспользовался ради величайшего баловства в истории России.

Началось с того, что государь построил для Александры Федоровны симпатичную дачу в готическом стиле. Коттедж назвали «Александрия», в честь венценосной владелицы. Над дворцом гордо развевался флаг с гербом Александрии – щит с обнаженным мечом, пропущенным через венок из белых роз. Этот герб по заказу царя придумал хорошо знакомый вам поэт Василий Жуковский.

А там где есть герб – там обязательно должны быть рыцари. Особенно если прямо под рукой – богатейшая в мире коллекция оружия.

Николай с детства страстно увлекался военной наукой, и к середине своего правления собрал так много уникальных раритетов, что для них пришлось возводить отдельный замок. Великолепный Арсенал, похожий на английскую крепость, вместил в себя пять тысяч экспонатов, и в том числе – подлинные доспехи европейских рыцарей.

Царскосельская карусель

«Карусель» во времена Николая – это рыцарские турниры, без крови и увечий, потому и название такое веселое. Крупнейшее в девятнадцатом веке состязание Николай приурочил к 25-летию свадьбы с Александрой Федоровной.

Репетировали карусель целых два месяца. Императору приходилось регулярно влезать в тесные и тяжелые средневековые доспехи, да еще и скакать в них на лошади. По воспоминаниям путешественника Федора Литке, «надо было видеть этих несчастных, когда они влезли в железные футляры, не на них сшитые, совершенные мученики, и в этом состоянии управлять лошадью. Кавалеристы записные признавались, что они совсем не покойны, тем более что и лошади не привыкли к таким фигурам. Государь, примеряя шлем свой, чуть не задохся. С его расположением к притечению крови к голове…»[188]

После очередной такой репетиции под палящим солнцем Николай сказал: «Нет, такие проделки нашим старым костям не под силу, десять часов на маневрах меньше меня утомляют»[189]. Однако не сдался, продолжил подготовку. И 23 мая 1842 года карусель состоялась.

Многие художники запечатлели это невероятное событие, но более всего известна огромная, от пола до потолка, картина Ораса Верне «Царскосельская карусель». На картине изображена группа средневековых аристократов, среди которых трудно, но все-таки можно узнать Николая Первого верхом на гнедом коне. Рядом – супруга Александра Федоровна, одетая по моде шестнадцатого века. Вокруг благородная молодежь, словно сошедшая со страниц классического рыцарского романа, – это дети Николая. Есть там и наследник престола, будущий император Александр II. На картине цесаревичу 24 года. Взяв пример с отца, Александр так же украсил свой шлем роскошными