Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

Переосмысливая то, что услышал, Никитин машинально спросил:

– А почему – Батомунко?

– Батомунко, это маленький Бато, ребенок, – тепло улыбнулся Жаргалов.

– Понятно… – все так же раздумчиво проронил капитан. Потом уточнил, не скрывая тревоги. – Что еще можешь сказать?

– Те люди и здесь были, – уверенно ответил солдат.

– Значит, ты видел их следы? – Никитин невольно огляделся по сторонам.

– Однако, пойдемте, товарищ капитан, а то скоро совсем темно будет, – следопыт зашагал вниз по склону. Никитин взял автомат, щелкнул затвором, дослал патрон в ствол и, поставив планку на автоматический огонь, последовал за Жаргаловым.

Пройдя шагов двести по ручью, солдат остановился.

– Вот, смотрите, они так же, как мы пришли… – он наклонился, показал рукой. – Один долго стоял на коленях, воду пил.

Никитин увидел на песке две округлые вмятины, позади них отчетливо отпечатались следы носков мягкой обуви.

– Почему ты говоришь «они», след-то один?

– А вот посмотрите, – Жаргалов сделал несколько шагов вверх по ручью. – Этот пил стоя… Здесь ношу ставил. Тяжелая, однако, котомка, трава еще не поднялась. А воду он ладонью черпал…

Капитан различил отчетливые следы рубчатых подошв.

– Почему ты решил, что он пил рукой? Может, у него кружка была.

– Не было, – отрицательно качнул головой следопыт. – Пальцы левой руки на песке видите?

– Да, – капитан действительно заметил отпечаток крупной кисти.

– Долго опирался, глубокий след оставил… Кружкой, чего же, зачерпнул, вставай да пей. У этого не было, рукой пил, правша он. А может, торопился, рюкзак не захотел развязывать.

– Возможно, возможно… – обронил Никитин, присмотревшись. – Кто бы это мог быть, как считаешь, Бато?

– Не знаю, товарищ капитан.

– Что еще можешь сказать о них?

– Этот, который рукой пил, вашего роста, однако, будет. Сильный человек, шаг у него большой, нагружен хорошо – следы глубокие.

– А второй?

– Он вроде старик… Устал шибко, попил и долго лежал. Потом пошел… – следопыт переместился на несколько метров, не сводя глаз со следов. – Вот здесь хотел перешагнуть через ручей, поскользнулся, потому что в ичигах, но не упал, успел за ерник схватиться, – Жаргалов указал глазами на пучок сломанных веток кустарника.

– С чего ты взял, что это старик?

– Посмотрите: на пятку шибко налегает и ногами шаркает. Верная примета.

– Что еще?

– Собака идет с ними. Большая будет, не лайка…

– Да, все совпадает… – невольно вырвалось у Никитина.

– О чем вы, товарищ капитан? – удивленно поинтересовался Жаргалов.

– Потом, Бато, все потом… А сейчас скажи, что еще видишь?

– Худо они идут, – нахмурился следопыт. – Костров не разводят, остерегаются чего-то…

– А может, разводили где-нибудь?

– Я все вокруг обсмотрел – нет кострища, – твердо возразил солдат. – Почти сто километров мы прошли, воды нигде не встретили… Возле такого ручья любой человек, однако, чай бы сварил, да отдохнул… А эти попили и дальше пошли.

– И куда они пошли?

– Вроде, как сопку вершат, во-о-он ту, – показал рукой разведчик. – Мох два следа показал на ува'ле. Можно бы дальше посмотреть, но темнеет уже.

– А почему ты вчера ничего не сказал?

– Да я подумал, что охотники это. Не хотел зря языком молоть. А сегодня – новые следы, вот и…

– Значит, говоришь, молодой ростом с меня будет?

– Вроде так, – кивнул следопыт.

– А мы это сейчас проверим, – Никитин встал в следы на том месте, где пил воду неизвестный. Попробовал достать рукой до ручья. С первого раза у капитана ничего не получилось, мешал кустарник. Только с третьей попытки, перегнувшись буквально пополам, Никитин смог дотянуться до воды. Неожиданная боль в коленных связках заставила его распрямиться. «Что значит не тренировался целую неделю… – подумал он. – Когда тебе за тридцать, связки сокращаются моментально…» – капитан внезапно прервал мысль, озадаченно посмотрел на Жаргалова.

– Послушай, Бато, тот, кто здесь пил, тоже, наверное, спортивный мужик. А ну-ка, попробуй ты здесь до воды дотянуться.

– Пробовал, не выходит, – сказал Жаргалов. – Росту не хватает.

– Та-а-ак, та-а-ак… – прищурился капитан, снова и снова рассматривая следы. Что-то зловещее было в том, что они рассказали. Никитин попытался представить, как пришли к ручью те двое: жадно припали к воде, потом отдыхали, лежа в кустах, восстанавливая силы. Затем снова двинулись в горы, не оставшись ночевать у ручья, единственного не пересохшего в этой местности. Куда спешили эти люди? Что тяжелое несли в своих рюкзаках? Почему не стали разводить костер?

Никитин был человеком не робкого десятка, но тревога, прокравшаяся в его душу, все разрасталась. Где-то в этих мрачных урочищах затаились двое неизвестных и приготовились коротать ночь. Неожиданно капитан поймал себя на мысли, что ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. Он невольно передернул плечами от этого неприятного чувства. Потом, внутренне усмехнувшись, глянул на Жаргалова, молчаливо стоявшего поодаль.

– Больше ничего не хочешь добавить, Бато?

– Никак нет, товарищ капитан. Только разрешите утром показать все это лейтенанту Березкину. Я обещал поучить его разбираться в следах.

Неподалеку заслышались осторожные шаги. Никитин мгновенно бросил ладонь на рукоятку автомата. Из-за раскидистого куста дикой смородины показался Павлов.

– Никому пока ни слова, – успел шепнуть капитан Жаргалову.

– Старшина за вами послал, товарищ капитан, ужин готов, – приблизившись, негромко доложил Павлов.

– Ну пошли, раз готов… – все трое направились к лагерю.

Когда разведчики заканчивали ужинать, с поста вернулся Дудкин, которого сменил сержант Абшилава. Ефрейтор оживленно потер ладонь о ладонь, проворно пристроился к котелку, поддел ложкой солидную порцию гречки, перемешанную с говяжьей тушенкой. Но прежде, чем отправить ее в рот, картинно продекламировал:

– Люблю, друзья, три слова я: отбой, кино, столовая! – и принялся с аппетитом жевать.

Насытившись, он довольно погладил живот, обвел товарищей неунывающим взглядом.

– Хор-р-рошо… Живем не тужим – в разведке служим!

Гусаров подал ему кружку с крепким дымящимся чаем, пару галет и несколько кусочков сахара-рафинада. Ворчливо и одновременно одобрительно проговорил:

– У тебя на все случаи жизни есть присказка, Дудкин. И как в такого болтуна могла влюбиться болгарская красавица? Не понимаю… Ты сам-то не удивляешься?

– Не болтун я, а просто веселый человек, не привык грустить… Может, за это и понравился Пете? Она у меня тоже веселая девушка.

– А не рановато тебе говорить: «у меня?» – резонно поинтересовался Никитин.

– Никак нет, товарищ капитан, – Дудкин вдруг посерьезнел. – У нас уже все решено, только дослужить мне надо поскорее.

– Ну, добро, раз так, развеселый ты наш… – усмехнулся командир. И в его усмешке было больше одобрения, нежели осуждения. – Мне кажется, тебя не сто, а все пятьсот километров без остановки прогони, ты и тогда веселиться будешь…