Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

склоне горы. Теперь становится понятным и то, почему эта группа идет по следу, не пытаясь их задержать: это не входит в ее задачу, она лишь «проводит» до объекта и отрежет пути отхода. Ответ весьма прост: им надо взять его, Ральфа, непосредственно на «почте»! Да, нужно немедленно уходить, реальный шанс спастись еще есть. На дальневосточной явке его ждут, план обратной переброски разработан безупречно. А что делать со Зверевым? Он и сюда-то едва доплелся. Убрать? Нет, старик еще может пригодиться. Пока не нужно спешить, а там будет видно…»

Разведчик поднял холодные глаза на своего спутника.

– Уходим, операция сворачивается, я так решил. Ведите самым коротким путем к железной дороге. До рассвета мы уйдем далеко, ночь светлая, хоть газеты читай…

– Да, ноченька луня'вая, такое только в Забайкалье бывает…– согласился Зверев. – А ежели по темноте идти, то сосновый мордохлёст глаза на хрен повыбивает.

– Будем считать, что нам повезло, старик, эту лунную ночь нам сам Бог послал.

Зверев согласно кивнул, потом спросил, указав глазами в сторону лагеря:

– А с этими как?

– А никак! Пусть ищут ветра в поле, так ведь у вас говорят?

– Они не ветер в поле, а следы наши утром найдут…

– Что предлагаешь? – быстро спросил Чекерз, перейдя почему-то на «ты».

– Предлагаю срубить их с хвоста. Да и посчитаться с Советами мне надо напоследок, больше-то навряд доведется… Шибко долго вы меня в вашей концерве держали.

– В консервации.

– Один хрен!

– Что ты задумал?

– Погоди малость, потом скажу, только ветерок прикину, – Зверев обслюнявил указательный палец и выставил его вверх. Немого подержав, опустил.

– Вот и ладо'м – он удовлетворенно обтер палец о полу куртки. – Ветер хоть и не шибко сильный, но зато на них, дураков, тянет, туда им и дорога! Зря-а-а, вы, лягавые, на этой сопке разлеглися! Не знаете, видно, что камушки на ней едва висят… Я в этих местах соболей да белок стреляю, знаю, поди.

– Завалить хочешь? – глянул на него Ральф. – Не смей, лишний шум нам ни к чему, других приманим.

– Других пока не видно, а от этих все одно отрываться надо, а то они нам по-утря'нке лапы быстренько прищемят…

Чекерз раздумывал недолго.

– Пожалуй, дело говоришь, старик. Но только нужно, чтобы ни один не уцелел.

– Зря я что ли ветер прикидывал? – криво усмехнулся Зверев. – Сверху – обвал, снизу – огонь, и все дела…

– Тогда возьми, – Ральф развязал свой вещмешок, осторожно извлек из него объемистый сверток, развернул, достал пачку квадратных брикетов.

– Что это?

– Тепловые петарды. Стоит нажать вот здесь, сбоку, и вокруг начинает гореть все подряд.

– На кой они, тайга и так сухая, будто порох, – отмахнулся Зверев.

– Держи, держи, какая бы она не была сухая, а в нескольких местах одновременно не зажжешь. А тут только нажимай да разбрасывай.

– Вот ты и будешь разбрасывать, милок. И только с вот этой стороны, с другой не надо…

– Что значит, не надо? – не понял Чекерз. – Они по обратному склону преспокойно спустятся.

– А вот это – навряд…

– Почему?

– Потому, милок, что его нет, склона-то… – злорадно усмехнулся Зверев. – Зато крутя'к метров под двести имеется, пущай по нему попробуют слезть. Как раз хватит, чтобы в лепешку расшибиться.

– Во-о-от оно что! – в крайнем изумлении произнес разведчик. – Получается, они сами себя в ловушку загнали?

– Так и есть, – с еще бо'льшим удовлетворением покивал Зверев. – Черти их взмордовали заночевать на этой сопке: пущай теперь на себя пеняют… Ну, давай начинать, милок, я наверх пошел, камушки шевелить…

– Погоди, начнется обвал, как сам-то выберешься?

– За меня не боись, я левой стороной с сопки спущусь – дело привычное… Дай-ка мне все ж штук несколько твоих зажигалок – буду вниз бежать да со собой их раскидывать. Так-то оно быстрее заполыхает…

– А если заметят и догонят? – все не унимался Чекерз.

– Ага, щас! Как раз до меня им будет со сна да с перепугу, – отмахнулся Зверев. – Да еще когда двум-трем ходули да руки переломает, то надо будет с ними возиться.

– Логично, – должен был согласиться Чекерз, а Зверев уверенно продолжал:

– Меня будешь ждать внизу, как только зачнется обвал, стразу же правую сторону запаливай. Густолес сплошняком горит, проходу в нем не бывает – пущай все поджарятся, суки красножопые!

– А если пожар привлечет кого-нибудь? – напряженным голосом спросил Ральф.

– Этот пожар долго гореть не будет, сопка на отшибе от остальных стоит. Догорит доверху и загаснет,

– Я все понял, Тихон Кузьмич, – кивнул Чекерз и решительно добавил. – Начинаем.

***

Рядовому Павлову до смены оставалось полчаса. Разгулявшийся к середине ночи свежий ветер забирался под одежду, и, зябко поеживаясь, разведчик прислонился к камню. Но успевший остыть гранит неприятно холодил тело, поэтому Михаил отошел от него и несколько раз присел, стараясь согреться. В эту ночь ему было особенно трудно бороться со сном, сказывался почти стокилометровый марш-бросок, пройденный за трое суток. Ныли ноги, ломило истертые ремнями плечи. Павлов присел на землю, но сидеть на склоне было неудобно, и он прилег на бок, подперев рукой голову. Его глаза тотчас же закрылись. Испугавшись, что может заснуть, разведчик снова сел.

Как медленно тянется время на посту! Михаил встал, прошелся по склону, осторожно нащупывая ногами землю, чтобы не споткнуться. Его слегка знобило, он плотно ссутулился, и чтобы согреться, засунул ладони под мышки. Невольно подумалось: «Забайкалье оно и есть Забайкалье… Днем жарища – не продохнуть, ночью – колоту'н, аж зубы лязгают…»

Неожиданно ему почудился какой-то посторонний шум, долетевший сверху. Разведчик схватился за автомат, висевший на шее, застыл, напряженно вслушиваясь в ночь и пытаясь рассмотреть местность в направлении звука. Там снова что-то прозвучало, и по склону скатилось несколько камешков. «Косуля пробежала…» – подумал Павлов, но тут же вспомнил инструктаж капитана Никитина. Он уже хотел броситься к спящему лагерю, чтобы доложить о подозрительном шуме, как вдруг услышал гулкий грохот. Под ногами задрожала земля. Михаил увидел жуткую картину: по крутому склону сопки, в белом свете полной луны, в тучах пыли, на него шел камнепад.

– Группа, подъем! Всем вни-и-из! – закричал он что было сил, но тут же поняв, что этой своей командой он губит товарищей, выкрикнул вторую, спасительную. – Отставить! Под карниз, ложи-и-ись! – и бросился к разведчикам, бегущим по диагонали склона под выступ гранитного козырька. Он бы тоже успел добежать до него, если бы глаза, привыкшие к темноте, не увидели страшное: капитан Никитин на бегу запнулся о камень и упал как подрубленный. Не секунды, а доли секунд оставались Павлову на раздумья. Он понял: