Другими словами. Тайная жизнь английского языка - Ольга Богданова

где меня никто не найдет. Скажи я все так, как думаю, это, во-первых, будет очень грубо и нанесет урон моему позитивному лицу. Во-вторых, это может негативно сказаться на собеседнике, который сразу оскорбится и начнет объяснять, что все это, конечно же, не так. Поэтому, желая сэкономить наше общее время, я выбираю нейтральную позицию страуса и не отвечаю на сообщения этого человека, а когда он мне начинает слишком сильно досаждать, отправляю его в бан (из которого тот, к сожалению, постоянно восстанавливается с нового аккаунта).

ЧЕТЫРЕ ГРОЗНЫХ АКТА КОММУНИКАЦИИ

Главными ликоугрожающими актами в теории Браун – Левинсона рассматриваются ситуации, которые в процессе коммуникации вызывают угрозу «позитивному»/«негативному лицу» (как говорящего, так и слушающего) и разделены авторами на четыре главных типа в зависимости от того, на какое из «лиц» направлена угроза:

Угроза позитивному лицу говорящего. Выражается в форме извинения, признания своей вины или ответственности. Просить прощения всегда сложно. Во многом из-за того, что надо наступать себе на горло и хвалить делать комплименты другим людям. Какой удар для собственного эго!

Угроза негативному лицу говорящего. Возникает при выражении благодарности или принятии предложения, поскольку у говорящего возникает чувство долга или обязанности. Сюда входят извинения, вынужденные обещания, данные под влиянием момента и которые не очень хочется выполнять. Например, после ссоры с супругом вы пообещали всю неделю мыть посуду. Энтузиазм от примирения быстро закончился, а гора посуды в мойке каждый вечер сама себя не намоет. Ну как не угроза своему «негативному лицу»?

Угроза позитивному лицу слушающего. Выражается применением говорящим речевых актов, которые показывают его безразличие к чувствам, желаниям слушающего и его «позитивному лицу» (критика, неодобрение, обвинение, насмешка, оскорбление, несогласие, вызов). Это самый верный болевой прием коммуникации, при умелом использовании может нанести максимальный урон самооценке собеседника.

Угроза негативному лицу слушающего. Возникает при использовании речевых актов, показывающих, что говорящий потенциально может нарушить свободу действий слушающего (приказание и просьба, предложение, совет, напоминание, угроза, например, в случае невыполнения). К примеру, когда обедаете вы с другом в кафе. Каждый заказал себе по вкусу, но ваш сотрапезник почему-то положил глаз на ваш картофель фри, делая прозрачные намеки («Ой, как аппетитно выглядит!»). Не поделишься – сразу станешь жмотом, а отдавать свою картошку не хочется, потому что сам голодный. Дилемма!

У ЧЕЛОВЕКА ДВА ЛИЦА

Согласитесь, личное и публичное лицо человека – совершенно разные вещи. Мы редко выносим на публику свое реальное лицо, заботясь о своем публичном имидже каждый день надевая маску, говоря то, что от нас хотят услышать, а не то, что мы на самом деле чувствуем. У японцев для этого явления есть свое отдельное слово.

Мудро быть вежливым; следовательно, глупо быть грубым. Нажить врагов ненужной и преднамеренной неучтивостью так же безумно, как поджечь свой дом. Ибо вежливость подобна жетону – заведомо фальшивой монете, на которую глупо скупиться.

Артур Шопенгауэр «Мудрость жизни и советы и правила»

Точнее два.

Honne – это то, что мы чувствуем на самом деле, мысли и чувства, которые мы выражаем только наедине с самыми близкими людьми. Для всего остального есть MasterCard tatemae – лицо, которое мы показываем публике – отредактированное, респектабельное, вежливое, позитивное, но не имеющее почти ничего общего с настоящим.

Почему?

Потому что honne следует тщательно охранять. Это наши самые сокровенные мечты и желания, наше личное мнение и, что особенно важно, наши настоящие эмоции.

Казалось бы, до чего же эти японцы странные. Зачем заводить для публики отдельную личность? Все дело в их системе воспитания и их понимании вежливости. Один из главных тезисов учения Конфуция гласит, что на лице человека не должно быть видно ни счастья, ни гнева, и традиционный японец счел бы постыдным нарушением хороших манер открыто выражать свои истинные чувства или намерения. Такое поведение японец охарактеризует как baka shoujiki («честность до глупости»), и оно будет рассматриваться как что-то наивное, невежливое и глупое.

Согласитесь, под публичной маской tatemae как-то спокойнее и надежнее. Мало ли что о тебе подумают, если начнешь говорить все то, что на самом деле думаешь. Сколько хороших людей рядом можно обидеть!

На поле брани

Язык не может быть плохим или хорошим… Ведь язык – это только зеркало. То самое зеркало, на которое глупо пенять.

Сергей Довлатов

Скатологизмы (от греч. skor – «экскременты») – это бранная лексика, включающая наименования нечистот, а именно остаточных продуктов жизнедеятельности организма. Список подобной бранной лексики исключительно велик, едва ли не во всех национальных культурах мира нет-нет, да и найдутся цветастые скатологизмы, раскрывающие национально-специфический характер своей нации.

Все мы в своей речи так иначе используем эти слова, иногда даже не отдавая себе в этом отчет. Если раньше само упоминание некоторых «нечистоплотных» слов было сильным оскорблением и прямым нарушением правил приличий, то сейчас значение многих подобных выражений стерлось и практически не ощущается нами как-то нечто грубое и оскорбительное.

Само употребление ненормативной лексики напрямую связано с нарушением табу. Мы нарушаем запрет, переходим некую черту, и сам этот акт способен принести некое физиологическое облегчение.

У греков есть даже слово для этого – lalochezia, которое сочетает в себе основы lalos («речь») и chezo («облегчить себя»), а переводится оно как «использование нецензурной лексики, чтобы сбросить накопившийся стресс, негатив или разочарование».

Нецензурная лексика в последнее время стала популярным предметом многочисленных лингвистических и медицинских исследований.

НЕОДНОЗНАЧНОЕ РОДСТВО SHIT И SCIENCE

В это сложно поверить, но слова shit и science состоят в дальнем этимологическом родстве. Древнеанглийское scitan происходит от протогерманского *skit– (PIE *skei– «резать, раскалывать») и в самом общем значении означает «отделение» ненужных продуктов выделения от тела. По своему происхождению оно приходится «двоюродным братом» слову science. Первоначальное значение латинского глагола scire было «отделять одну вещь от другой» (древнеангл. sceadan – «разделять»). Предполагалось, что если вы могли отделить две вещи друг от друга, значит, вы их знали.83 Начиная с 1400 года за словом science закрепилось значение «эмпирическое знание», «навык, полученный в результате обучения, ремесла, торговли». Другими словами, можно сказать, что чисто этимологически наука – это дерьмо. Я именно так объясняю свои неудачи в серьезной академической карьере.

Представление о том, что shit – это сравнительно недавно образованное слово отчасти связано с тем, что оно было табуировано с 1600 года и поэтому редко появлялось в печати. Его нет ни у Шекспира, ни даже в «пошлых» изданиях конца XVIII века. Это слово вызвало гнев читателей еще в 1922 году, когда был опубликован роман Джойса «Улисс», а затем возмутило и подписчиков журнала Atlantic Monthly в 1957 году, когда в нем напечатали рассказ Хемингуэя, содержавший много подобного дерьма. Слово было «отменено» из некоторых авторитетных американских словарей и справочников.

Древнее происхождение слова shit подтверждает и Руфус Лодж в своей книге «F**k: An Irreverent History of the F-Word», иронично замечая: «Некоторые из наших самых грубых слов можно отнести к тем грязным англосаксам, у которых, похоже, была анальная фиксация за целое тысячелетие до того, как впервые была определена решающая стадия развития ребенка. Не довольствуясь одним только избиением друг друга дубинками и написанием „Беовульфа“, они внесли свой фундаментальный вклад в развитие нашего родного языка. Именно парням в касках мы должны быть благодарны за такие термины, как „shit“, „turd“, „fart“ и „arse“, положивших начало 1300-летней одержимости грязным языком, который сделал нас той великой нацией, что мы являем собой сегодня».84

Первое письменное использование слова «shit» в английском языке зафиксировано словарями в 1508 году в сатирическом стихотворении шотландского поэта Уильяма Данбара «The Flyting of Dunbar and Kennedie», где есть строчка «Thou [art] A schit, but wit» («Ты [есть] дерьмо, но остроумное»). Flyting в те времена был чем-то нашего современного рэп-баттла и представлял собой состязание, состоящее из остроумного обмена оскорблениями между двумя сторонами, часто