Пушкин. Наше время. Встречи на корабле современности - Гаянэ Левоновна Степанян

переулка, я увидел в окнах того самого дома свет, удивился, сказал: «Давай-ка зайдем, посмотрим, что там». Мы зашли со двора, дверь оказалась открыта. Мы поднялись на второй этаж, там были какие-то артистического вида люди, поющие под гитару. Я там тоже что-то прочел и спел. Это был, конечно, очень романтический эпизод, который сильно способствовал тогда моей личной жизни. Так что спасибо Александру Сергеевичу еще и за это.

ГС:

С 1827 года Пушкин затеял с любомудрами издавать журнал «Московский вестник». Он рассчитывал, между прочим, на десять тысяч рублей в год за свое участие. Опять же, «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

МВ:

Говоря современным языком, Пушкин собирался стать стафф-райтером, постоянным «контрибутором» – надо же ему было устраивать свою новую столичную жизнь.

ГС:

Конечно. Он публиковал в «Московском вестнике» сцены из «Бориса Годунова», отрывки из «Онегина», стихотворения, например всем известного «Пророка».

МВ:

Зная способность Пушкина попадать в тон того, с кем он разговаривает, конечно, легко понять, что возвышенный библейский слог «Пророка» коррелировал с возвышенным строем мыслей любомудров, которые были погружены в вопросы философии.

ГС:

Любомудрам это понравилось, а вот целевая аудитория журнала оказалась плачевно мала. И поэтому выручка не получалась. Журнал терпел фиаско, усугубившееся недопониманием между поколениями. Пушкин по сравнению с любомудрами уже зрелый мужчина. А архивные юноши занимались литературой не ради литературы, а ради великих метафизических истин.

МВ:

Что совершенно нормально в 22–23 года.

ГС:

И совершенно нормально было бы и для Пушкина в этом же возрасте. А он жалуется Дельвигу в марте 1827-го: «Я говорю: господа, охота вам из пустого в порожнее переливать – всё это хорошо для немцев, пресыщенных уже положительными познаниями, но мы…» (Т. 10. С. 175) В общем, ничего у него не получалось с любомудрами. Такой была повестка дня в журнальной деятельности.

МВ:

И на лето 1827 года Пушкин снова уезжает в Михайловское – теперь уже добровольно.

Пушкин и жены декабристов

ГС:

В общественной деятельности повестка была такая. Нашлись те, кто обвинял Пушкина в предательстве. Якобы он отступился от идей декабристов. Тут люди лили кровь на Сенатской площади, а ты теперь за царя.

МВ:

Говоря современным языком – «прогнулся».

ГС:

А он не прогнулся. Он написал уже упомянутое стихотворение «Арион», но не только. Напомню, что в это время одной из самых обсуждаемых тем стала судьба жен декабристов. На самом деле их было мало. Тому есть простое объяснение: декабристы были молодыми и очень молодыми людьми. В ту эпоху не было принято жениться раньше тридцати. А большинству декабристов было меньше.

МВ:

Плюс к этому декабристы были офицерами. А в то время было принято, что офицер женится, уходя в отставку, чтобы не оставить молодую жену вдовой. Боевая кочевая жизнь семейную не предполагала.

ГС:

Тот же Воронцов.

МВ:

Да, Воронцов сделал блестящую карьеру, вышел в отставку, стал штатским губернатором и женился.

ГС:

Итак, жен декабристов было мало. У Николая I, естественно, к декабристам были огромные претензии. И он задумывал для них своего рода историческую казнь. Это значит, что царь желал бунтовщикам исторического забвения. Декабристы стали людьми, имена которых нельзя было упоминать. Появился свой «перечень запрещенных слов».

Царские претензии не распространялись на жен декабристов. Женщины в ту эпоху не считались участницами политической жизни, хотя зря. Грибоедов показал, что именно женщины формировали общественное мнение. И жены декабристов сказали, что намерены оставаться верными своей супружеской клятве, быть со своими мужьями не только в радости, но и в горе. Это произвело фурор, никакие «стоп-слова» уже не действовали, потому что не обсуждать такое решение было просто невозможно.

МВ:

При этом невозможно было к ним придраться, ведь они буквально следовали библейской заповеди: «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью». Парадокс. С одной стороны, жены декабристов открыто поддерживали преступников, с другой – выполняют свой библейский долг. Венчание – таинство, которое нельзя нарушить, вот они его и не нарушают.

ГС:

Николай как христианин не мог запретить им выполнять их долг, и потому он попытался как администратор создать условия, при которых уезжать было невыгодно. Он запретил брать с собой уже рожденных детей и распорядился, чтобы дети, которые родятся в ссылке, не наследовали дворянское звание.

МВ:

Это тоже было по строгой букве закона, потому что декабристов лишили прав и состояния, они становились ссыльнокаторжными. Соответственно, их дети никакого дворянства уже не имели.

ГС:

Пугали и сложными бытовыми условиями.

МВ:

Тогда нигде и ни у кого не было канализации, горячей воды, газовой плиты, но эти женщины с рождения были окружены прислугой, которая выполняла за них все черные работы. Включая заботы о собственном теле. Что, кстати, сильно корректирует восхищенные слова Толстого о старой жене декабриста, «будущей Наташе Ростовой» из едва начатого «романа о декабристе»: «Нельзя было себе представить ее иначе, как окруженную почтением и всеми удобствами жизни. Чтоб она когда-нибудь была голодна и ела бы жадно, или чтобы на ней было грязное белье, или чтобы она спотыкнулась, или забыла бы высморкаться – этого не могло с ней случиться. Это было физически невозможно. Отчего это так было – не знаю, но всякое ее движение было величавость, грация, милость для всех тех, которые могли пользоваться ее видом…» Вот уж точно – подумаешь, бином Ньютона… Но, конечно, эти молодые дамы не были избалованными дурочками. Они понимали, на что шли, что условия будут очень суровы. И все понимали.

ГС:

Весь Петербург о них заговорил. Мне кажется, мы до сих пор так много о декабристах говорим в том числе и из-за их жен.

МВ:

У нас получается заход в феминистский дискурс, но невозможно отрицать, что так оно и есть. И более того, несмотря на то что в России были великие царицы: Екатерина, Елизавета, Анна Иоанновна (она не великая, но тоже сыграла существенную роль), – декабристки оказались основоположницами этого дискурса. Русские императрицы были «королевами-девственницами» в том смысле, что мужей у них не было и быть не могло. Когда Екатерина, официально овдовев после переворота, собралась замуж за своего фаворита Григория Орлова, которого она безумно любила, от которого к этому моменту уже имела сына (основателя графского рода Бобринских) и который был, в общем, славный малый, гвардия дала ей понять, что готова служить императрице, но не госпоже Орловой. Так что никакой семейной жизни у них по определению быть не могло, они были «выше этого».