Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

чтобы вызвать духа, вещуны были способны увидеть его, как только он появится. Часто ими становились подростки, в основном мальчики. Это объясняли тем, что дети якобы более восприимчивы к сверхъестественному, а еще важную роль играла их очевидная невинность: ангелов особенно привлекла бы девственная чистота детей, а значит, это расположило бы их отвечать на вопросы.

Ведуны и вещуны вместе вызывали духа и говорили с ним. Дух мог быть ангелом, дьяволом или феей, в зависимости от предпочтений практикующего и/или от того, какие заклинания содержались в используемой книге. Заключив духа в заколдованный круг, они просили его рассказать, где зарыты сокровища. Если вызывали демона — а даже если дух выглядел как ангел, не исключалась вероятность, что в его обличье скрывался демон, — маг заставлял его с помощью особых слов сказать правду. Часто в заклинаниях звучали имена Бога или архангелов, поскольку сила Бога превосходила силу Сатаны. Если маг делал свою работу правильно и ребенок верно передавал послания, то дух раскрывал местонахождение сокровищ.

После того как с местом определились, следовало приступить к раскопкам, но делать это требовалось осторожно. Сокровища не просто прятали: было хорошо известно, что многие клады, особенно в курганах, охранялись духами, которые могли напасть на непрошеных охотников за удачей. Поскольку считалось, что демоны обитают как под землей, так и в воздухе, казалось логичным, что можно наткнуться на них, если копать достаточно глубоко, особенно если к этому побуждала жадность, ведь дьяволы любят порочных людей[120]. Кроме того, существовала тесная связь между землей, ценностями и смертью. Как уже говорилось выше, в могилах часто хранились ценные вещи, которые могли расхитить последующие поколения, и нередко речь шла именно о курганах — их люди Средневековья и раннего Нового времени связывали с феями и духами. Фей представляли небольшими существами с крыльями и волшебными палочками, обычно размером с человека. Они обладали могуществом и могли озлобиться, если чувствовали, что с ними плохо обращаются (или если просто заскучали). Кража сокровищ, которые они хранили в курганах — их они называли домом, — была очевидным способом расстроить фей.

В отличие от фей и демонов, призраки, напротив, могли быть весьма полезны в деле возвращения богатств, поскольку считалось, что они желают, чтобы люди их нашли. Призрака обычно приставляли к сокровищам в качестве наказания: возможно, это богатство, которое кто-то накопил в жизни безнравственным путем, или кто-то решил сберечь его, а не отдать на благое дело. В любом случае из-за алчности человек был проклят бродить по земле до тех пор, пока не искупит свой грех, что подталкивало его помогать в поисках сокровища тому, кто чист сердцем. Парадоксально, но получается, что поиск заколдованного клада мог оказаться добрым делом — и даже служить моральным оправданием для кладоискательства. Тем не менее, поскольку не было уверенности, какое именно существо им повстречается, мудрым магам следовало обезопасить себя, прежде чем приступить к раскопкам.

Для этого существовали различные способы. Самый очевидный, но и самый сложный — вызвать духов из-под земли и связать их магией, надеясь, что заклинания достаточно сильны, чтобы удерживать их. Похоже, именно это попытались сделать Уильям Стэплтон и его сообщники во время одной из экспедиций в поисках сокровищ, когда пытались вызвать духа Оберона. Оберон явился к ним, но отказался помогать, потому что, как ни забавно, уже был связан с кардиналом Вулси (о магической деятельности Вулси мы расскажем в следующей главе). Как вариант, можно было пытаться полностью избежать встречи с духами: кладоискатели в герцогстве Вюртемберг, которое находится на территории современной Германии, для собственной защиты носили амулеты и копали землю в полной тишине[121]. Если это не срабатывало, последствия могли быть серьезными: средневековые легенды рассказывают о случаях, когда люди подвергались жестоким нападениям со стороны демонов и с трудом от них спасались. Их распространенным оружием считались сильные бури. Человек по имени Уильям Уайчерли, по-видимому, был необычайно активным ведуном, и в 1530-х годах во время поиска сокровищ в Суссексе он пострадал от ветра и яростного шторма, который возник из ниоткуда. Когда знаменитый астролог Уильям Лилли в XVII веке публично искал зарытые сокровища в Вестминстерском аббатстве, по зданию пронесся ураган такой силы, что чуть не сорвал крышу. Если бы не удалось быстро отогнать демонов, утверждал Лилли, все могло закончиться серьезными травмами.

Несмотря на опасность, кладоискательство было популярным способом обогащения, особенно среди высокообразованных мужчин[122]. Уильям Стэплтон, вооружившись знаниями, полученными во время религиозного обучения и дополненными магическими книгами, присоединился к этой группе интеллектуальной элиты. За 1528 и 1529 годы он предпринял по меньшей мере семь операций по поиску сокровищ. В объяснительном письме Томасу Кромвелю он утверждает, что ему не посчастливилось их найти. Первая попытка провалилась, даже не начавшись. Уильям и его небольшая группа ведунов и вещунов прибыли в Сайдстранд в Норфолке и уже было собирались «исследовать землю, где, как полагали, должны храниться сокровища», когда слуга местного землевладельца, некой леди Тирри, «запретил лезть в ее землю»[123]. Не успокоившись, Уильям объединил усилия с дуэтом ведуна и вещуна в Норфолке, в деревне Фелмингем. Однако они не нашли сокровищ, несмотря на то что перекопали все окрестности. Затем их пригласили в дом одного человека в Норвиче, где, как предполагалось, могли быть спрятаны деньги, «после чего мы вызвали духа сокровищ, но он не явился, ибо я полагаю, что на самом деле ничего там не было»[124]. И так продолжается история Уильяма на протяжении всего его длинного и бессвязного письма Кромвелю: даже если у него получалось вызвать духов, деньги найти не удавалось.

Поэтому сложно сказать, лгал Уильям или нет. Теоретически любые найденные вещи, если они были брошены, автоматически переходили во владение королевской власти, так что он мог скрывать успехи на случай, если его заставят отказаться от обретенных богатств. Кроме того, он имел слишком хорошую репутацию кладоискателя для человека, который, судя по его словам, был так плох в этом деле. Уильям открыто признает в письме, что слухи о его мастерстве широко распространились и к нему один за другим начали обращаться знакомые, желающие воспользоваться его талантами. Именно новые знакомства помогли Уильяму окончательно вырваться из оков монашеского ордена.

После третьей экспедиции за сокровищами в Норвич он встретил некоего Ричарда Тони, который вместе со своими друзьями собрал 46 шиллингов 8 пенсов, чтобы выкупить Уильяма. Это давало ему право стать отшельником, а не монахом, а значит, он получал свободу странствовать и не быть привязанным к определенному аббатству. Стэплтон использовал свою новую роль, чтобы продолжать вызывать духов и