Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

собственно и истинно Родительницей Бога (proprie et veraciter dei genetrix) и Матерью Бога Слова, воплощенного от нее, [т. е.] матерью Господа нашего Иисуса Христа. Относительно всего этого мы одобрили православную веру императора (probavimus in his catholicam imperatoris fidem)…»

После того как император посредством всех вышеописанных мер продемонстрировал восточным антихалкидонитам свою добрую волю, почва для переговоров с ними была подготовлена.

В 534 г., то есть уже после того, как были осуждены акимиты, а папа согласился с пунктами императорского эдикта, Юстиниан установил контакты с Севиром, бывшим патриархом Антиохийским, фигура и роль которого после завершения собеседования о вере приобрели особое значение.

Севир, в 518 г. изгнанный с Антиохийского патриаршего престола, оставался вплоть до своей смерти в 538 г. общепризнанным главой антихалкидонитского движения, а точнее — той его группы, которая считалась Юстинианом главным течением и с которой он был готов вести переговоры.

Епископы-антихалкидониты Сирии во время собеседования о вере в 532 г. не захотели пойти на соглашение с Юстинианом, говоря, что лишь Севир полномочен распорядиться о заключении унии с императором. Севир также был признан в качестве предводителя значительной частью египетских антихалкидонитов: в египетских делах он, по всей видимости, играл не меньшую роль, чем патриарх Александрийский Тимофей[631].

Таким образом, с 532 г. отношения с антихалкидонитским Египтом выходят на первый план императорской церковной политики, поскольку сирийские антихалкидониты из-за долгих преследований, ухода со сцены старшего поколения их лидеров[632] и того факта, что значительное число активных клириков и монахов проживало отныне в Константинополе под императорским контролем, осуществляемым Феодорой[633], были выведены из самостоятельной «игры».

Исходя из этого, император отправил к Севиру несколько писем с приглашением прибыть в Константинополь для участия в переговорах об унии[634]. По всей видимости, именно для переговоров с Севиром и египетскими антихалкидонитами император в 534 г. отправил в Египет кувикулария Калотихия, якобы принадлежащего к партии августы Феодоры[635], в задачи которого, вероятно, входило изложить Севиру позицию императора по спорным вопросам. Информация о том, что Калотихий был послан в Египет императором, восходит к Иоанну Никиускому. Либерат Карфагенский со своей стороны сообщает, что Калотихию, стороннику Феодоры, при выполнении его миссии в Александрии содействовали дукс Аристомах и августал Диоскор, т. е. военный и гражданский главы Египта, которые могли получить подобный приказ лишь от императора. Действия Калотихия привели к упрочению положения Севира, которое к тому времени было в значительной мере подорвано сторонниками Юлиана Галикарнасского. Уже одно то, что император рассматривал Севира в качестве своего потенциального партнера по переговорам, должно было оказывать Севиру значительную поддержку, поскольку юлианисты после своего отхода от Севира более не признавали его авторитета в качестве главы антихалкидонитов.

Предположительно в то же самое время или незадолго до этого имели место длительные переговоры между императором и делегацией антихалкидонитов, включавшей представителей влиятельных слоев египетского общества: лиц духовного звания, ученых и судовладельцев[636]. Важно отметить, что судовладельцы, принадлежавшие к числу наиболее влиятельных и богатых граждан Александрии, заявили о своем нейтралитете относительно вероучительных споров, что было чрезвычайно важно для императора, поскольку судовладельцы при случае могли затруднить поставки зерна из Египта в Константинополь, как это произошло, например, в 452 г., когда вожди антихалкидонитов во время обострения конфликта между сторонниками и противниками Халкидонского Собора, приведшего к убийству патриарха Александрийского Протерия, стремились воспрепятствовать поставкам зерна в столицу[637].

Предмет переговоров нам неизвестен, однако из нашего источника явствует, что за египетскими переговорщиками стоял Севир Антиохийский[638]. Речь шла, вероятно, о том, что Севир, который к 535 г. уже в значительной мере мог утратить свое влияние в Александрии, переходившее теперь к сторонникам Юлиана Галикарнасского[639], должен был пойти на компромисс с императором по вопросу унии. Чтобы подвигнуть его к переговорам, ему и его сторонникам была обещана поддержка в Александрии. Это предположение подтверждается событиями 535 г. в египетской столице.

В этой связи следует предполагать, что Феодора также принимала некоторое участие в указанных переговорах, но это участие не засвидетельствовано источниками. Однако если принять во внимание, что Севир по своем прибытии в Константинополь оказался на ее попечении, то вполне оправданным будет предположение, что об этом обе стороны договорились уже в 534 г., когда Калотихий еще находился в Александрии.

Параллельно с переговорами в Константинополе шли собеседования в Александрии, которые вел Калотихий. Там предварительно был достигнут компромисс, согласно которому не Севир, все еще стремившийся оттянуть свой отъезд в Константинополь, а патриарх Александрийский Тимофей должен был отправиться к императору. Впрочем, в феврале 535 г. Тимофей умер[640].

Сразу после смерти Тимофея антихалкидонские партии в Александрии, севириане и юлианисты, рукоположили собственных патриархов, каждый из которых претендовал на легитимность.

Однако, поскольку население города в большинстве своем держало сторону юлианистов[641], патриарх севириан, Феодосий, был вынужден спасаться бегством, даже несмотря на то, что именно его рукоположение являлось, по всей видимости, законным. Именно его рукоположению содействовал посланник императора Калотихий, которому помогали вышеупомянутые дукс и августал, в то время как большинство городского населения, включая и многих военных, а также значительную часть клира, поддерживало противника Феодосия, ставленника юлианистов Гайана. Несмотря на это противодействие, Калотихию и его высокопоставленным помощникам удалось поначалу провести кандидатуру Феодосия[642].

Но, невзирая на поддержку со стороны египетской властной верхушки и императорской четы, Феодосий был вынужден скорейшим образом покинуть город и укрыться в монастыре в сельской местности, поскольку население Александрии решительно против него взбунтовалось. В этом монастыре он пробыл примерно до конца июня 535 г.[643], а затем был восстановлен на Александрийском патриаршем престоле военной силой: специально для этой цели император отправил в Александрию кувикулария Нарсеса[644].

Либерат Карфагенский утверждает, что Нарсес был послан Феодорой с тем, чтобы восстановить Феодосия в его должности[645]. Если принимать это сообщение за чистую монету, императрица также должна была предоставить в его распоряжение войска и приказать ему восстановить Феодосия на престоле любой ценой, пусть даже силой оружия. Подобное предположение выглядит малоправдоподобным, поскольку такой приказ мог отдать лишь император, и только он один. В Александрии Нарсес был вынужден выступить с оружием против населения города, вступив с ним в уличные бои, причем он даже прибегал к поджогам. Подобные действия уже нельзя расценить как интриги, которыми славилась Феодора: проведение столь жесткой линии можно было бы представить только в том случае, если за ним стоял сам император, имевший за плечами опыт подавления мятежа «Ника».

В нашем распоряжении имеется также сообщение Прокопия об одновременной миссии другого Нарсеса (Камсаракяна) в Верхнем