Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

которую они получают; оставить экзамен из дополнительных предметов «в половине университетского курса не позже как за один год до окончательного экзамена»; экзамены проводить в факультетских заседаниях в продолжение двух последних месяцев года (апрель–май) еженедельно; не допускать переэкзаменовок; не ограничивать курс учения четырьмя годами, разрешая сдавать окончательный экзамен всем желающим с тем условием, чтобы экзамен из дополнительных предметов был сдан не позже чем за год до окончательного; чтение лекций продолжить до 1 июня, а первую декаду июня проводить заседания для присуждения степеней[487].

В результате ходатайств факультетов Совет постановил уничтожить переводные испытания для всех студентов, кроме казенных и стипендиатов, оставив испытание из вспомогательных предметов не ранее чем через два года и не позже чем за один год до окончательного. Так как эта инициатива уже была распространена министром на Московский, Санкт-Петербургский и Харьковский университеты, то министр распространил ее 11 ноября 1860 г. «в виде временной и переходной меры»[488] и на Казанский университет.

Как указывалось впоследствии, причинами для «уничтожения курсовых испытаний» явились: «1) курсовые испытания не соответствуют и не достигают цели, потому что при множестве студентов, профессоры и преподаватели не могут употребить на каждого студента более 5–10 минут, а потому экзаменаторы по необходимости должны быть скорее снисходительными, нежели справедливо строгими, при том же 2) курсовые испытания не дозволяют требовать от студентов из тех предметов, которые читаются рядом, и друг друга обусловливают, тотчас по окончании лекций основательных сведений, но должно дать молодому уму время для последовательного соображения; 3) курсовые испытания порождают свободу занятий студентов, столь необходимую для успеха в науке и ставят их часто в невозможность вознаградить однажды упущенное; 4) курсовые испытания заставляют преподавателей соображаться в своих чтениях не столько с требованиями науки, сколько с необходимостию удовлетворить одному непременному условию: чтобы студент в течение года выслушал все требуемое от него для перехода в высший курс; 5) переводные или курсовые испытания сопряжены с значительным ущербом для преподавания. Оне сокращают ежегодно чтение лекций более нежели на один месяц, который необходим для производства курсовых испытаний. Сверх того 6) оне заставляют большую часть студентов почти полтора месяца до переводных экзаменов прекращать посещение лекций, чтобы лучше приготовиться к испытаниям. Наконец 7) те из студентов, которые не выдержав или не докончив по болезни или другим причинам испытания до вакаций, допускаются правилами к дополнительному после вакаций испытанию, продолжающемуся по 15 сентября, не слушают в это время ни лекций прежнего курса, ни начальных лекций нового курса, потому что в действительности не знают еще, будут ли причислены к высшему курсу или останутся на прежнем»[489].

В окружении императора были как сторонники, так и противники отмены экзаменов, предлагавшие предоставить студентам полную свободу в обучении, оставив лишь экзамен на получение научной степени. В итоге этот вопрос наряду с другими был отражен в подписанных 31 мая 1861 г. Александром новых правилах «О некоторых преобразованиях в университетах»[490], которые передавали «предмет о восстановлении переходных экзаменов на первых двух курсах» на обсуждение Главного правления училищ.

Обсуждение этого вопроса продолжалось и на местах. На основании накопленного опыта по применению нового порядка экзаменов физико-математический факультет Московского университета 28 марта 1861 г. доносил в Совет, что эта форма переходных и выпускных экзаменов «не соответствует цели и представляет важные неудобства»[491]. Суть этих неудобств состояла прежде всего в невозможности организовать сдачу экзаменов, так как, во-первых, студенты из‑за большого числа сдаваемых экзаменов пропускали идущие в то же время лекции и, во-вторых, из‑за разнородности предметов студенты просто-напросто не готовились к некоторым из них.

Поэтому факультет предлагал производить все испытания в конце четвертого курса с возможностью сдавать экзамены не только в мае, как обычно, но и в течение всего последующего академического года для тех, кто не был достаточно подготовлен, считая, что «при таком распределении экзаменов, они, с одной стороны, не отвлекали бы студентов от слушания лекций, с другой стороны, они приобрели бы тот серьезный характер, который постоянно нарушается обязательно срочностью, дающею студентам (часто справедливый) повод жаловаться на недостаток времени»[492].

После обращения физико-математического факультета Совет постановил заслушать мнения других факультетов на этот счет. 23 сентября 1861 г. по результатам этих мнений Совет решил ходатайствовать о восстановлении годичных экзаменов[493], а затем и вовсе отложить все суждения об экзаменах до утверждения нового университетского устава.

В Казанском университете тоже пытались сгладить недоразумения, которые могли бы возникнуть из‑за отмены экзаменов. Немало забот приносил и порядок чтения лекций двум курсам совместно, в результате чего студенты должны были сдавать этот предмет и после второго, и после четвертого курса[494].

В конце концов пересмотр порядка сдачи экзаменов в университетах был отложен до принятия нового университетского устава, а тот, в свою очередь, дал возможность самим университетам решать, какой именно способ контроля будет использоваться в том или ином университете (§ 99 устава). Появившиеся после утверждения устава «Правила для студентов» различных университетов свидетельствовали о том, что предпочитаемой формой контроля над занятиями являлись ежегодные экзамены. Харьковский университет в качестве мер контроля вводил правилами 1864 г. годовые и полугодовые практические и теоретические испытания, Московский и Казанский – ежегодные экзамены, и лишь Киевский и Петербургский оставляли прежний порядок полукурсовых испытаний при переходе со второго на третий курс и в конце четвертого курса, оставляя ежегодные испытания только для стипендиатов.

Можно предположить, что проведение подобного опыта в Московском и остальных русских университетах было связано в первую очередь с либеральными веяниями того времени в ожидании эпохи Великих реформ, когда все прогрессивное общество стремилось к изменениям. Естественно, это коснулось и университетов, так как стремление к университетской свободе – этот пресловутый «университетский вопрос» – было больной мозолью как профессоров, так и студентов. Важную роль здесь сыграли и студенческие беспорядки, впервые всколыхнувшие российские университеты в начале 1860‑х гг.

Вообще же, этот период «умственного движения» как нельзя лучше отражался в подобных эпизодах, когда университет стал не столько местом получения знаний, сколько средоточием ожиданий либеральных преобразований той эпохи, так как «вся университетская молодежь того времени <…> почти целиком примкнула к тем слоям общества, которые жили исключительно великими идеями и реформами царствования Александра II, и хотя, надо сказать правду, студенты учились мало, в смысле аккуратного посещения лекций и прилежного заучивания профессорских записок, но чрезвычайно восприимчиво и сильно мыслили»[495].

Несмотря на ожидания и многочисленные голоса, поданные за отмену экзаменов и свободу слушания лекций, несмотря на то что