Голоса из окон: Петербург. Истории о выдающихся людях и домах, в которых они жили - Екатерина Вячеславовна Кубрякова

когда были гонорары, начиналось с сосисочной мясокомбината, у площади Восстания. Пили пиво. Там нас всегда встречал ханыга, весь рваный, мятый, под мышкой у него книга „Как закалялась сталь“. Сосисочная открывалась с восьми утра. <…> Откуда были деньги? Такое ощущение, что кто-то всегда угощал. Можно было прийти без денег и попасть на дружеский сабантуй. Но то, что это оборвалось, тоже хорошо. И хорошо, что Довлатов уехал в Америку, а я в Купчино. А то так бы мы и застряли в этом сомнительном счастье навсегда»[159].

Известное место держало марку недолго. В 80-е поэт Анатолий Найман посетил культовое заведение своей юности, уже не могшее похвастаться ни качеством блюд, ни былыми очередями:

«Я… вошел в сосисочную, которая – сколько, лет пятнадцать тому назад? – открылась…, как рекламно-экспериментальный пункт питания, снабжаемый самыми свежими и лучшими продуктами ленинградского мясокомбината, и в ту, при открытии возникшую, репутацию, которой я верил десять следующих лет, хотя уже через год съесть в ней было можно только вечный клейменый ромштекс. <…>

Я прошел в зальчик, лежащий двумя ступеньками ниже остальных, сел за угловой… двухместный стол… Публика была утренняя, либо унылые приезжие вроде меня, либо унылые местные бобыли, либо унылые весельчаки с ночи. Пахло моей любимой капустой с кухни и кофием-о-ле с соседних столов. Официантка не появлялась, я пригрелся и стал погружаться в дремоту»[160].

Таким были XIX и XX века двух знаменитых зданий на углу Невского проспекта и улицы Восстания, снесенных в веке XXI и отстроенных в частично похожем на исторический облик виде. Теперь 114 и 116 дома объединены в торговый центр, где, как и 100, и 150 лет назад, снова снует народ, ожидают поезда путешественники, сдаются в аренду торговые помещения и открываются новые кофейни и булочные.

Список источников

1. Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX – начала XX века. Под общ. ред. Б. М. Кирикова. – СПб. Пилигрим, 1996.

2. ВПг 1916.

3. Исторический архив, Выпуски 5–6 // Государственная архивная служба Российской Федерации // Изд-во «ЛИТ», 2004.

4. Кириков Б. М., Кирикова Л. А., Петрова О. В. Невский проспект. – Москва – Санкт-Петербург, ЦЕНТРПОЛИГРАФ, МиМ-Дельта, 2004.

5. Кириков Б. М., Кирикова Л. А., Петрова О. В. Невский проспект. Дом за домом. – 4-е изд., перераб. – М.: Центрполиграф, 2013.

6. Куприн А. И. Собрание сочинений в 9 томах. Т. 2. М.: Худ. литература, 1971.

7. Мельгунов С. П. Голос минувшаго на чужой сторонѣ: Журнал историі и историі литературы, Выпуски 5–6 // Мутон, 1924.

8. Найман А. Рассказы о // АСТ, 2017

9. Самойлов А., Бузинов В., и Крыщук Н. Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками // ИП Князев, 2010.

10. Сандлер В. Вокруг Александра Грина (Жизнь Грина в письмах и документах) // Воспоминания об Александре Грине. – Л.: Лениздат, 1972.

11. Справочная книга о лицах петербургского купечества, СПб, 1897.

Дом Боткина (1903, Дитрих)

Фурштатская ул, 62 / Потемкинская ул., 9

«Первое моё… впечатление о доме Гардиных… – рояль с развалившимся под ним сенбернаром Урсом, резкий собачий дух из-под рояля и… гости, размахивающие перед своими носами газетами… И короткий обмен репликами между супругами:

– Татьяна Дмитриевна, почему собаку не выводили?

– Потому что готовились к встрече гостей. Но они ведь тоже собачники!

Собачники улыбаются и откладывают свои опахала на рояль. <…>

…В квартире меня впечатляло многое: и ее размеры, анфилада комнат, и непривычный для меня образ жизни среди обилия картин, рисунков, фарфора. Коллекция Владимира [Гардина]… была предметом зависти. Стены доступной для всех гостиной, увешанные разностильными полотнами, были прологом знакомства посетителей с почти недосягаемыми для них и скрытыми в дальней комнате-кабинете Гардина творениями Гойи, Врубеля, Репина»[161].

Стены этого дома, детство в котором вспоминает один из племянников кинодеятеля Гардина, на протяжении 170 лет украшали шедевры искусства, хранящиеся теперь в Эрмитаже и Русском музее. Так совпало, что во все времена здесь жили коллекционеры – и дореволюционные хозяева особняка, и советские граждане, въехавшие в уплотненные квартиры.

Фурштатская улица, 62 / Потемкинская улица, 9

Еще в 1960-х, случайно попав в роскошную квартиру Гардиных, гость не поверил бы, что оазис прошлого века с Серовым и Врубелем на стенах и мебелью елизаветинских времен, чудом сохранился среди соседних коммуналок: «Однажды пришел… мой симпатичный скромнейший классный руководитель узнать, почему… я не бываю в школе. Сидел он, раздавленный увиденным, и не мог постичь, что над ним подлинное полотно Нестерова, а не копия»[162].

Вернемся на 60 лет назад в 1903 год, когда 44-летний доктор медицины Сергей Боткин (сын и брат лейб-медиков нескольких императоров) и его 36-летняя жена Александра (дочь Павла Третьякова, чье дело она продолжила в совете Третьяковской галереи) купили участок в престижном месте напротив Таврического сада и поручили выстроить особняк в стиле петровских времен, вместившим бы всю их огромную коллекцию живописи и скульптуры. В собрании были Шишкин, Суриков, Крамской, Левитан, Врубель и множество других.

Расходы, как и жилплощадь, Боткины разделили с семьей сахарозаводчика Харитоненко. Через 3 года в правом, 4-этажном крыле поселились Боткины с двумя дочерьми, а в левом, 3-этажном, дочь Харитоненко, Елена, с 25-летним мужем бароном Михаилом Оливом. Эксцентричная молодая пара (барон стрелялся за Елену на дуэли с ее первым мужем) обставила свою половину мебелью XVIII века и украсила коллекцией фарфора и итальянской живописи.

Непохожие и по характеру, и по возрасту семьи (монументальная, сдержанная Александра и пресыщенная чувственная Елена, громогласный влиятельный Сергей, с детства в кругах царского двора и аристократии, и небогатый кавалерист Михаил, прельстивший невесту с капиталом дворянским гербом) тем не менее имели не только соединявший два крыла общий флигель (там были парадная столовая, бильярдная, конюшня), но и общих друзей.

Серов, Сомов, Репин писали здесь хозяев дома, художники «Мира искусства» оставляли свои работы друзьям-меценатам, Александр Бенуа регулярно бывал в обоих крыльях, как друг и как коллега.

Домом мечты наслаждались хозяева недолго. Сергей всего 4 года до своей смерти в 1910-м, а остальные – до революции. После национализации здания Оливы эмигрировали, не успев перевезти коллекцию, а 50-летнюю Александру с младшей 18-летней дочерью Тасей, нелюбви к которой она не скрывала, переселили в две комнаты на 2-м этаже коммунального теперь дома.

Поначалу конфискованные коллекции Боткиных и Оливов разместили в одной из квартир, как выставку, но через 2 года почти все собрание перекочевало в Эрмитаж и Русский музей, а количество коммуналок в доме увеличилось до 27.

В интерьерах былого величия настало