Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

большим охотником до танцев. Непревзойденным учителем в этом искусстве был, конечно, Лефорт. По требованию Петра женевец также преподавал ему курс голландского языка. Внял царь и тому, что непринужденная беседа лучше всего протекает за шахматами, со стаканом венгерского в руке и трубкой в зубах. Сел с Лефортом за доску, учиться. Окутав ряды фигур сизыми клубами крепкого кнастера, Лефорт пояснял правила игры. В шахматах — как в жизни. Есть король, есть королева, есть войско — конница, пехота, есть крепости на границах. Король — слабейшая фигура. Почему? Он окружен дураками. О, это каламбур, сиречь игра словами: во французском языке шахматный слон и дурак, шут, обозначаются одним словом — fou.

Зима 1690 года прошла особенно весело. На Святках ряженая компания, человек до восьмидесяти, во главе с Петром, посещала дома богатых бояр и купцов. Колядовали, выпрашивали угощение. Тех, кто давал мало, хватали и вливали в них бокала по три вина или одного «орла» — большой ковш: редкий скупец после этого наказания не падал замертво. Впрочем, и щедрых хозяев заставляли напиваться вусмерть. Так веселились несколько дней сряду.

На Масленой Петр запустил первый фейерверк, собственными руками изготовленный на Потешном дворе. Три часа сыпали искрами над Кремлем ракеты, звезды, колеса, огненные картины. Одна пятифунтовая ракета не взорвалась — упала на голову какому-то дворянину из толпы любопытствующих и пришибла на месте. Государь Петр Алексеевич с компанией много смеялись такому ротозейству.

Наталья Кирилловна решила, что дружба Петруши с немцами зашла слишком далеко и что пора, наконец, патриарху вмешаться. Святейший согласился с ней. Прежде благочестивые цари московские, пожаловав иноземцев чаркой водки, руки мыли, а ныне — пусть государыня царица не серчает — грех один, срамота. Тьфу…

После падения Софьи патриарх Иоаким торжествовал: его личный враг, Медведев, расстрижен, повинился в ереси и казнен как вор и колдун; киевские старцы спешили с уверениями, что во всем согласны со святейшим; князь Голицын, покровитель иезуитов, сослан. Оставались еретики-немцы, от которых — он никогда не уставал это повторять — шло все зло. Пробуя свои силы, патриарх еще летом, до отъезда в лавру, распорядился сжечь некоего Кульмана — полусумасшедшего визионера[10] из Немецкой слободы, вздумавшего открыто проповедовать, что ему одному открылась тайна Христова слова. Теперь Иоаким перешел к более широким действиям, решив пресечь зло в корне. Ему удалось настоять на отмене голицынского указа о свободном въезде в Россию иностранцев. Вслед за тем он вознамерился сломать все кирки в Немецкой слободе, для чего потребовал от ее обывателей сведения, когда и по чьему разрешению построены их молитвенные дома. К его великой досаде, у еретиков нашлись соответствующие бумаги за подписью царя Алексея Михайловича, и дело пришлось оставить.

Иоаким отвел душу на пиру по случаю рождения наследника царевича Алексея[11]. В Кремле по обычаю собрались ближние и думные бояре, духовные власти, именитые гости, выборные люди всяких чинов; явились и иноземные офицеры во главе с Гордоном. Увидев последних, патриарх потребовал от Петра немедленно отослать их — еретикам-де присутствовать на таком празднике неприлично; иначе он грозил уехать сам. Петр, зыркнув глазами, подчинился; Гордон и офицеры удалились. Чтобы загладить нанесенную им обиду, Петр на следующий день закатил шумнейшую попойку, пригласив на нее одних иностранцев.

Через несколько дней Иоаким занемог. Чувствуя близкую кончину и сокрушаясь, что Господь не судил ему очистить Дом Богородицы от скверны, завещал довести это дело до конца обоим государям и своему преемнику. Особо заклинал запретить еретикам быть начальниками в полках. «Какая от них православному воинству может быть польза? — вопрошал он в духовной грамоте. — Только гнев Божий наводят. Когда православные молятся, тогда еретики спят; христиане просят помощи у Богородицы и всех святых — еретики над всем этим смеются; христиане постятся — еретики никогда. Начальствуют волки над агнцами! Благодатью Божией в русском царстве людей благочестивых, в ратоборстве искусных очень много. Опять напоминаю, чтоб иноверцам еретикам костелов римских, кирок немецких, татарских мечетей не давать строить нигде, новых латинских и иностранных обычаев в платье не вводить. Удивляюсь я царским палатным советникам и правителям, которые на посольствах в иных землях бывали: разве не видели они, что всякое государство свои нравы и обычаи имеет в одеждах и поступках, свое держат, чужого не принимают, людям чужой веры никаких достоинств не дают, молитвенных храмов им строить не позволяют: в немецких государствах есть ли где церковь благочестивой веры? А здесь чего и не бывало, то еретикам дозволено: строят себе молитвенные храмины, в которых благочестивых людей злобно клянут и лают идолопоклонниками и безбожниками».

17 марта он умер.

Петр попытался посадить на патриарший престол митрополита Псковского Маркелла, не гнушавшегося западной книжной мудрости и общения с иноземцами, но Наталья Кирилловна настояла на избрании митрополита Казанского Адриана. Во время последовавшего вскоре празднования ее тезоименитства Наталья Кирилловна и новый патриарх опять не пустили иностранцев во дворец. А на Пасху Адриан в присутствии царской семьи разразился обличительным словом против новых развратных обычаев: «Не только прочие в году узаконенные посты, но и великую четыредесятницу многие презирают. Мужчины, женщины, юные отроки и священного чина люди всегда упиваются; и вином и табаком и всяким питием без сытости пьяны, и съедают не только запрещенные яствы, но рвением и завистью друг друга съедают, убивают и грабят, неправосудствуют и обижают. Теперь и благородные и простые, даже юноши, хвастаются пьянством, говоря бысстыдно друг другу: тогда-то и тогда-то я был пьян и церковное торжество в праздники Господни проспал. Не только по пьяным и ночным своим празднищам, но повсюду люди неученые, в церкви святой нашей благоприданных чинодейств не знающие и других о том не спрашивающие, мнятся быть мудрыми, но от пипок табацких и злоглагольств люторских, кальвинских и прочих еретиков объюродели. Совратясь от стезей отцов своих, говорят: для чего это в церкви так делается, нет никакой в том пользы, человек это выдумал, и без этого можно жить. Едва только святым книгам узнает имя или склад словесный, и уже учит архиереев и священников, монастыри правит, людям всем тщится повелевать, устроять чины церковные и гражданские. Еретики и раздорники говорят: на что эти посвящения, памяти по усопших душах, молебны Богу, Богородице, угодникам Божиим?»

Наталья Кирилловна с удовольствием слушала и выразительно поглядывала на сына: вот, пускай послушает, кого с собой за один стол сажает!

Петр обозлился не на шутку. Вечером сидел в компании мрачный, пил мало. Раскричался на Зотова, который спьяну, пытаясь наполнить его бокал, пролил вино на царский кафтан.