Запах неотправленных писем. Пробуждение - Ляля Прах

– И то, и другое правда. Но не отменяет того, что я чувствую себя золотоискателем среди бесконечных песков. Иногда случается обнаружить в одинаковых на первый взгляд песчинках вожделенную находку, но это происходит не так часто, как хотелось бы. Однако я благодарен за этот труд. Я смог рассмотреть со временем, что и песок не так прост – каждая его частица уникальна сама по себе. И даже если на первый взгляд может показаться, что она такая же, что и все остальные, при более тщательном изучении в ней можно найти неповторимую, пусть и едва заметную, особенность. Так дорога к цели оказалась не менее ценной, чем сама цель. Но путник устал. Теперь он сидит под деревом и просто наблюдает, как ветер перемен подгоняет пыль с земли в выбранном им направлении. Бывает, ветра нет – и тогда пыль лежит безжизненно на дороге времени, пока не вернется хозяин и не укажет направление жизни. – Он улыбнулся и на минуту замолчал, вглядываясь в горизонт вслед за Анной. А потом произнес: – Я хочу быть ветром и не желаю быть пылью. Вот поэтому я никогда не один, но всегда одинок.

Анна перевела на него взгляд, могло показаться, что он смотрел вдаль, но она знала, что он смотрит вглубь. Слишком знакомо, чтобы ускользнуть от ее внимания. Это было и ее сутью тоже.

Как же он красив! К безупречному профилю хотелось прикоснуться, чтобы убедиться, что этот человек действительно живой, что он не идеальная выдумка талантливого скульптора, его воплощенный фантом, его лучшая работа, после которой больше не страшно умирать, ибо исполнено предназначение, ради которого скульптор прибыл на эту землю в один из июльских вечеров. Мужчина почувствовал ее взгляд на себе и повернулся. Теперь они смотрели друг другу в глаза не отрываясь. Со стороны могло показаться, что двое просто молчат, но тому, кто способен наблюдать жизнь, было очевидно, какая беседа сейчас разворачивалась между ними.

Анна первая отвела глаза. Мысль, без приглашения промелькнувшая в ее голове, словно молния рассекла тончайшие нити возникшей связи.

«Я замужем. Все это неправильно». – Анна нарушила завет, который гласил: не оценивай. И рассеяла волшебство.

– Вижу, вы уже познакомились, – послышался знакомый веселый голос.

Стэнли направлялся прямиком к ним. Анна ощутила одновременно досаду и облегчение. Досаду оттого, что кто-то нарушил их покой, облегчение, что не нужно будет оправдываться за резкую перемену ее настроения.

– Мэйсон, дружище, тебя там ждет весь мир, а ты здесь растворился в нашей Иден. Впрочем, тебя можно понять. – Хозяин дома лукаво подмигнул Анне. Она вдруг неожиданно для себя рассмеялась в ответ. Мужчины, заразившись ее весельем, последовали ее примеру, добавив к волшебным звукам готовящегося ко сну сада непринужденный радостный смех.

– Мистер Купер, вот вы где. – Старая экономка, крупная, с добродушным лицом, направлялась прямо к ним. – Я вас ищу по всему дому, а вы здесь прохлаждаетесь. Где ваш пиджак? Вот заболеете, а мне потом отпаивать вас горячим бульоном и крепкой настойкой, как в прошлый раз.

– Роза, дорогая, ну что ты меня отчитываешь прямо при гостях. – Видно было, что они оба получают от этой игры нескончаемое удовольствие. – Они же сразу поймут, почему я все еще не женат. Зачем мне в доме еще одна женщина, если я и с этой-то никак не могу договориться.

– Нет, мистер Купер, я здесь абсолютно ни при чем, это и ежу понятно. Вы не женитесь только потому, что каждый раз выбираете каких-то вертихвосток вместо тех приличных девушек, что я вам уже устала предлагать. Чем в последний раз вам не угодили мисс Нэт или мисс Шарлотта? Ума не приложу.

– Роза, Роза, да я умирал со скуки уже через три минуты наших с ними разговоров. Одна говорила о погоде и прочих банальных светских глупостях, вторая выложила мне пулеметом, пожалуй, все сплетни этого города. При этом обе манерничали, будто обезьяны в городском питомнике. Так я лучше заведу себе цирковую шимпанзе, скучающую на пенсии. Зачем жениться, если все равно не почувствую разницы.

Роза прыснула в кулак. Сквозь смех произнесла:

– Детей вам нужно заводить, мистер Купер, а не шимпанзе. Чай, уже немолодой.

– Детей, моя дорогая Роза, надо рожать по любви, а не по нужде. Вот тогда чувство сомнения в правильности этого поступка никогда не закрадется в сердце.

Последние слова невольно кольнули Анну.

– Ладно, зачем ты меня искала? Уж точно не для того, чтобы поговорить о моем размножении, верно ведь?

– Подъехали музыканты, ждут ваших распоряжений.

– О, музыканты! – Стэнли довольно потер руки. – Что ж, прекрасно, пойду с ними побеседую. Идем, Роза, я объясню, какую комнату подготовить для их отдыха в перерывах между исполнением, а ты передашь это все горничной. Мэйсон, Иден, через пятнадцать минут жду вас в зале, в этом году я заказал самый лучший оркестр города, им будет, чем вас удивить.

Стэнли двинулся обратно в дом, что-то по пути объясняя экономке, которая еле поспевала за ним на своих коротеньких толстых ножках. И вновь наступила любимая ими двоими природная тишина.

– Значит, тебя зовут Иден.

– А тебя Мэйсон. – Анна снова утонула в этих внимательных глазах, уже забыв о своих недавних мыслях о правильности и неправильности происходящего.

– Да, люди знают меня именно как Мэйсона, и я не прочь соответствовать их представлениям о себе. Но что есть имя? Оно – как порядковый номер, чтобы удобно было вписать тебя в структуру, придуманную еще задолго до твоего рождения. С первых дней тебя уже обусловливают, лишают права выбора. Каждое новое знание о том, кто ты есть, полученное не от себя, но от других, добавляет новых прутьев в клетке заблуждений о себе, лишающей свободы. Тебя годовалого характеризуют исходя из знака твоего зодиака, трехлетнему навязывают религию, шестилетнего знакомят с буквами, которые теперь станут родными, а десятилетнему рассказывают о войне и врагах. В шестнадцать прививают патриотизм, в двадцать отправляют учиться на престижную профессию, в тридцать ты делаешь карьеру, в тридцать пять женишься и заводишь детей, в сорок разводишься и платишь алименты, в пятьдесят выходишь на пенсию, в шестьдесят умираешь от бессмысленности своего существования. Между делом ты еще, быть может, безопасно путешествуешь, трахаешь одноклассниц и коллег, заводишь и хоронишь своих собаку, кошку, попугая, лечишься от подагры и гонореи, смотришь ежедневные новости и популярные сериалы, ищешь второй носок и свежие трусы, ругаешься с официантами, обсуждаешь правительство, ворчишь на чью-то молодость,