Запах неотправленных писем. Пробуждение - Ляля Прах

– Удачный вечер, Иден. Мне таки удалось поговорить с этим неуловимым Джо, и мы даже подписали очень важный для меня документ, который позволит мне расширить полномочия своего венчурного фонда, продвигая его за рубеж в том числе. А как у тебя обстоят дела? Удалось с кем-нибудь обсудить то, о чем ты мне рассказала? Это же гениально, я уверена, что эта идея не осталась незамеченной. – Хелен выжидательно смотрела на Анну.

– Нет, Хэл, эту идею я ни с кем не обсуждала и, признаться честно, пока не хочу никого в нее посвящать. Обещай мне, что сохранишь ее в тайне.

Хелен была крайне удивлена, но тем не менее пообещала хранить молчание.

– Неужели не нашлось того, кому ты смогла довериться?

– Нашелся, Хэл, только выяснилось, что сперва мне нужно закончить другой проект, чтобы ничего уже меня не отвлекало.

Больше Анне ничего не хотелось говорить, а Хелен не лезла ей под кожу. Важно оставлять другим людям, кем бы они ни приходились – мужьями, детьми, матерями, – право на собственные тайны. У Хелен не было проблем с личными границами, а потому она умела уважать и чужие.

– Тогда, если у тебя здесь больше нет надобности оставаться, то желательно нам собираться в обратный путь. Ты, наверное, заметила, как здесь все поменялось, дальше будет еще интереснее, но по опыту знаю, что лучше не становиться этому свидетелями.

Анна еще раз осмотрелась вокруг. Дама уже распивала шампанское на брудершафт с бродягой. Рыжий усатый господин, еще пару часов назад выглядевший крайне солидно, давно распустил галстук, так и оставив его висеть незавязанным вокруг шеи, верхняя пуговица его залитой чем-то рубашки была расстегнута. И в таком виде он гораздо напряженнее, чем того допускал этикет, доказывал что-то тощему художнику, который своим спокойствием и железными доводами еще больше распалял темпераментного Брина. Анна взглянула наверх. Мэйсон так и не появлялся.

– Да, Хелен, ты права, пожалуй, заберем мальчиков и отправимся по домам. Чувствую, здесь скоро станет слишком жарко.

Они отыскали горничную, которая сходила позвать няню и принесла Анне ее манто. Мальчики, сытые и довольные, радостно забрались мамам на руки. Хелен рассчиталась с няней, и они вчетвером направились к машине.

Обратный путь прошел в молчании. Мальчики уснули прямо в креслах. Сперва Анна подумала, что попросит остановить машину там же, где они садились сегодня днем, а оставшийся путь пронесет сына до дома на руках. Но вдруг передумала. Ей надоело, как бесправный таракан, прятаться в щель собственной жизни. Отныне она будет смелой в своих поступках и желаниях. И пусть ей это сулит отсутствие крыши над головой и голодные вечера – уж в конце концов социальные службы и благотворительные организации не дадут первое время умереть с голоду, а потом уж она как-нибудь разберется со всеми проблемами по порядку. Но больше она не позволит другим людям погасить этот новый свет в ее личном пространстве жизни.

– Поезжай прямо к моему дому, пожалуйста. – Анна назвала адрес.

– Ты точно уверена в том, что делаешь, Иден? – Хелен была поражена неожиданным переменам, которые произошли с Анной в течение последних часов.

– Пожалуйста, Хэл. Я еще никогда не была уверена в чем-то так же сильно, как в том, что я, быть может, впервые наконец все делаю правильно.

Внутри Хелен ликовала, и в то же время ее сковывал ужас. Ее фонд был крупным благотворителем центра по противодействию домашнему насилию, и она не понаслышке знала, как жестоки порой бывают те, от кого все же решаются бежать вконец измученные женщины. Но она не имела права перекладывать свой внутренний страх на Анну. Каждая женщина, выбравшаяся из лап садиста, считала, что лучше испытать в последний раз эту адскую боль словесного унижения и жестоких побоев, чем небольшими порциями растягивать их на весь срок такого существования. «Уж лучше смерть, чем такая жизнь», – в один голос говорили они. Большинство из тех, кто обращался в центр, находились внутри происходящей драмы и не были до конца готовы разорвать этот адский круг. Их консультировали грамотные психологи и опытные юристы, советуя аккуратно и незаметно собирать капитал и готовить вещи для экстренного побега. Но тем не менее были и такие, кто бросил все и сразу, вытащив себя за волосы из вязкого болота чужой болезни, в которое они когда-то вошли добровольно, а теперь готовы были спасать себя и своих детей любой ценой.

Поэтому, когда Анна вылезла из машины, забрала спящего сына и на руках отнесла его домой, Хелен еще минут двадцать простояла с выключенными фарами на обочине напротив дома, чтобы убедиться, что ничего такого не произошло и что Анна с Кристофером в полной безопасности.

На следующее утро Анна с трудом разлепила глаза, и то потому, что выбравшийся из своей кроватки Кристофер рисовал фломастером на ее лице. Ее страшно мутило, она еле успела добежать до ванной комнаты, и ее стошнило прямо на кафельный пол. Стало значительно легче. Убрав за собой, она приняла душ, смыла с лица фломастер. И сколько ни убеждала Анна себя в том, что это вчерашнее шампанское всему виной, навязчивая мысль об истинной причине заставила девушку после завтрака пойти в аптеку и купить тест, который подтвердил ее опасения. Анна была беременна.

Она начала судорожно подсчитывать сроки. В прошлом месяце у нее случилась задержка, которой она не придала значения, списав на смену климата после возвращения с моря. Значит, шел уже третий месяц. Не так много. Она еще успеет прервать эту беременность. Она не может, не хочет больше иметь детей от человека, которого не любит и никогда не любила.

«Детей надо рожать по любви, а не по нужде», – вчерашние слова набатом звучали в голове. Невероятная усталость вдруг накатила на нее. Нет! Она не может этого сделать, убить невинное дитя, что подарила ей судьба. Но тут же другой голос зашептал ей: это не дитя, это всего лишь набор хромосом, кровавый сгусток, бездушный эмбрион, который даже ничего не почувствует, поскольку его нервные окончания еще не развиты. Избавься от него, он свяжет тебя по рукам и ногам, он обнулит все твои планы на лучшую жизнь! И снова: жизнь – это лишь то, что есть у тебя в этом моменте. Прошлого уже нет, будущее еще не наступило. Твоя лучшая жизнь происходит прямо здесь и сейчас. Очнись, прими верное решение. Ты никогда не простишь себя за это. Убей! Опомнись…