Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Будучи начальником отряда, Шмидт был там, в значительной мере, автономен от далекого Севастопольского начальства, а потому мог сам распоряжаться своим временем. Учитывая, же его раннее проживание в Одессе, контакты с тамошними демократами и близкое расстояние между городами, вне всяких сомнений, что лейтенант наведывался туда весьма часто. Это тем более вероятно, что военной службой Шмидт к тому времени уже явно не жил, а лишь с нетерпением дожидался своего увольнения в запас.

* * *

О событиях в Измаиле и драматическом возвращении Шмидта в Севастополь мы поговорим в следующей главе. Сейчас же будет не лишним узнать точку зрения Шмидта на мятеж броненосца "Потемкин". Разговор на эту тему состоялся между сыном и отцам в конце сентября, по возвращении П.П. Шмидта из Измаила.

Итак, Евгений рассказывает отцу о слухах относительно пролитой крови, ходящих по Севастополю: "Да, да, это ужасно! – проговорил отец с содроганием. – Ты знаешь, ведь старший офицер «Потемкина», капитан 2-го ранга Голиков (так в тексте, на самом деле Гиляровский – В.Ш.) – мой товарищ по школьной скамье в Морском корпусе. За что его убили!?

– Ходят слухи, будто резню заранее подготовил местный отдел социал-демократической партии. Сами матросы, по общему мнению, никогда бы не додумались до поголовного истребления Командного состава. Исходи инициатива с их стороны, дело, вне всякого сомнения, ограничилось бы убийством одного-двух ненавидимых командой начальников. Остальных просто свезли бы на берег.

Отец слушал меня с величайшим вниманием, ожесточенно кусая усы. Версия касательно организации офицерских убийств социал-демократической партией была для него, по-видимому, совершенно новой и неожиданной.

– Да, так оно, в действительности, и должно быть, – решительно проговорил он. Страшен русский человек во гневе, когда все крушит, ломает – «раззудись плечо, размахнись рука!» Тут и невинному может здорово попасть по загривку. Да, страшен, но не жесток. А потемкинские убийства бросаются в глаза именно своей бессмысленной, ненужной жестокостью, не говоря уж о том, что несколько жертв, как мне передавали, пользовались среди команды большой любовью… Одним словом, мне теперь ясно одно: инициатива, во всяком случае, принадлежит не матросам. Это очень и очень радует. Но… Отец подошел к окну и задумался.

– Но, – продолжал он, поворачиваясь ко мне, – если какая бы то ни была инициатива не может и не должна исходить от матросов, то может и должна принадлежать офицерам… или офицеру, – поправился он, грустно улыбнувшись".

Итак, Шмидт осуждает мятеж на "Потемкине", осуждает массовое убийство офицеров, хотя при этом вполне согласен, что нескольких убитых офицеры все же допустимо. Главное с чем не согласен Шмидт, это с тем, что мятеж начали матросы без участия офицеров. Он прямо говорит сыну, что инициатива должна принадлежать в мятеже против власти исключительно офицерам или хотя бы одному из офицеров, самому умному и сознательному. При этом, недвусмысленно намекает сыну на себя и сын этот прозрачный намек понял.

Заметим, что в советские время высказывания Шмидта по мятежу на "Потемкине" замалчивали. Это и понятно, ведь историки ставили "Потемкин" и Шмидта в один ряд, а Петр Петрович при жизни ничего общего с матросами-убийцами быть не желал, как не желал видеть низы во главе грядущей бури.

Маленький нюанс. В воспоминаниях сына Петр Петрович именует в разговорах с сыном матросов исключительно, как "матрозню". Именно так с буквой "з". Прослужив в отечественном ВМФ тридцать пять лет, скажу вам, что я ни разу не встречал офицера, который бы столь презрительно говорил о матросах. И не надо рассказывать сказки, что, дескать, сто лет назад понятие "матрозня" имело совсем другой оттенок, что сегодня! Дело здесь совсем в ином. Дьявол, как говорится, прячется в деталях. Как бы тщательно и сколько бы долго не притворялся человек другим, но рано или поздно он все равно проявит свою истинную сущность и обязательно проговориться. Вот так и Петр Петрович любимец либералов и демократов, великий страдалец на матросское дело, в домашней обстановке (а не на трибуне) позволял себе называть вещи своими именами. А потому в реальности матросы, которых он на публике просто боготворил, на самом деле были для него всего лишь обыкновенным быдлом – тупой и грязной "матрозней".

До сих пор нашими историками так и не выяснена причастность лейтенанта Петра Шмидта к мятежу «Потемкина». Дело в том, что именно во время этого мятежа Шмидт находился в Измаиле, где базировался миноносец, которым он командовал. При этом из Измаила он все время самовольно ездил по каким-то делам, то в Одессу, а то и в Киев. А потому позднейшие события ноябрьского мятежа на крейсере «Очаков» наводят на мысль о существовавших связях Шмидта с Одесским революционным комитетом или, по крайней мере, с отдельными его деятелями. Но ведь именно этот комитет через Фельдмана и Березовского руководил и «Потемкиным»! Поэтому вполне возможно, что именно Шмидту комитетчики и предлагали возглавить мятежный корабль, но он по какой-то причине отказался.

Историк М. Чарный в своей книге «Лейтенант Шмидт" пишет: «…Пронесся же по Севастополю слух, будто восстание на "Потемкине возглавил лейтенант Шмидт. Нелепый слух…". Ну, почему же такой уж нелепый? Дыма без огня, как известно не бывает, тем более что пройдет совсем немного времени и Шмидт на деле докажет, что вполне был способен на подобное.

А вот и весьма неожиданное высказывание самого знаменитого «красного лейтенанта» Шмидта на сей счет: «…инициатива бунта на «Потемкине» принадлежит не матросам. Это очень и очень радует. Но… если какая бы ни было инициатива не может и не должна исходить от матросов, то может и должна принадлежать офицерам… или офицеру».

Похоже, что Шмидту просто не понравилось, что главные роли на «Потемкине» уже распределены до него, а ему в лучшем случае уготована роль лояльного революции технического специалиста, что Шмидта никак не устраивало. Разумеется, что это лишь мои догадки, но согласитесь, что, зная нашего «героя», они не так уж и беспочвенны. Шмидт никогда не желал быть статистом, он всегда желал войти в мировую историю!

* * *

В эти дни вице-адмирал Г. Чухнин докладывает императору в Петербург: "Если здесь (в Севастополе – В. Ш.) не будет уничтожено революционное гнездо и выселены евреи, так как фактически верно, что подготовки морских команд к восстаниям производится евреями, все противоправительственные сходки устраиваются ими, для каковой цели они имеют постоянный приезд из Одессы, то надо приготовиться к жалкому влачению существования флота…"

Время показало, что Чухнин был весьма дальновиден в своих прогнозах. Из донесения ротмистра Васильева: "…Докладываю, что революционная вспышка подготовлялась заблаговременно, уже в половине октября ходили слухи, что