Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

оставления места службы офицером по законам военного времени грозил наказанием, – заключением в крепости от 3-х до 5ти лет… Как потом объяснял Шмидт военному следователю, деньги миноносного отряда в сумме 2,5 тысяч рублей он оставил при себе, так как казначейство в момент его спешного отъезда было закрыто".

На самом деле, не без основания считая, что его пребывание в Одессе не осталось незамеченным, пытаясь оторваться от возможного «полицейского хвоста» и отсрочить последующие репрессии со стороны властей, Шмидт «бросается в бега», не забыв, однако, прихватить с собой солидную сумму денег из кассы миноносного отряда. Это уже потом, для командования, следователя и для любопытной публики была озвучена причина столь поспешного покидания Шмидтом Измаила – необходимость безотлагательного присутствия в Керчи для оказания помощи в решении семейных проблем сестры. Итак, любящий брат, готовый рисковать карьерой и свободой ради помощи сестре, отправляется в Керчь… У нас нет оснований считать, что Петр Шмидт не посетил сестру, тем более, что она впоследствии представила по сему факту свидетельские показания. Из Керчи, по логике вещей, лейтенант Шмидт был должен как можно быстрее вернуться к своему месту службы, тем более, оставалась надежда, что его отсутствие не будет обнаружено начальством, находящимся в Севастополе. Но у Петра Шмидта на этот счет были свои резоны. Он, видимо, считал, что ближайшая дорога из Керчи в Измаил проходит через Киев… Именно во время пребывания в Киеве и состоялась первая и единственная встреча на свободе Петра Петровича и Иды Ризберг, будущей героиней «почтового романа», так что самое верное, – это обратиться к основной фактуре этого романа, – к письмам… Кстати, встреча с Ризберг состоялась 22 июля, т. е. почти через месяц с момента оставления Шмидтом Измаила.

Из письма самого П.П. Шмидта: «…На второй день по выезде из Керчи, проехав Лозовую, освободился против меня целый диван, и я, наконец, лег спать после полного физического и нравственного переутомления, – писал Шмидт. – Деньги у меня были в кармане, в газете, перевязанные веревочкой, а, кроме того, около 100 рублей было в портмоне в другом кармане: в портмоне были не казенные, а мои деньги. Заснул я как мертвый, и проспал подряд, не просыпаясь, 11 часов; проснувшись, убедился, что пакет с деньгами у меня украли. Как раз была станция, я выскочил для объявления жандарму, но, уже позвав его, вспомнил, что мне открывать свое инкогнито властям, это значит попасть под суд за побег с миноносца, а потому я сказал ему, что деньги я нашел. Так я и ехал дальше, лишенный возможности принять меры к розыску, да и трудно было бы найти, потому что я спал долго и решительно не мог бы определить, в каком месте пути меня обокрали. Таким образом, в глубоком раздумье, я добрался до Киева»… Тут все поставлено с ног на голову. Если деньги украли по дороге из Керчи в Киев, то почему тогда в Киеве Шмидт играл на конских бегах (об этом написала в своих воспоминаниях И. Ризберг). На какие, как говорится, шиши? Кроме того, если деньги были позарез нужны сестре, как оправдывался потом в одной из своих версий Шмидт, то почему тогда он их сестре не отдал, и повез не в Одессу, куда ходил прямой поезд из Крыма, а в весьма неблизкий Киев. Кое-кто из историков выдвинул даже версию, что в Киев Шмидт поехал, чтобы попытаться выиграть украденные деньги и возместить недостачу. Но ведь он уже ехал в Киев, когда у него, по его версии, украли деньги? Для чего же он тогда все же приехал в Киев? Возможно, чтобы попытаться попытать счастья со своей старой юношеской любовью вдовой Е.В. Ростковской, о которой упоминает в воспоминаниях его сын. Впрочем, все это лишь догадки.

И снова обратимся к Б. Никольскому: "Итак, за 40 минут задушевной беседы, наши счастливые собеседники так очаровали друг друга, что казалось, позабыли обо всем на свете. Однако, через некоторое время таинственная незнакомка исчезает, не забыв при этом оставить свой адрес, – Дарница, Лесная, 25 и имя – Ида Ионовна (Зинаида Ивановна) Ризберг. Должно быть, к тому моменту Ида выяснила, что ее спутник твердо решил возвратиться к своему месту службы и дальнейшее его сопровождение нецелесообразно. Видимо, Петр Шмидт окончательно убедился в том, что его участие в одесских событиях не привлекло особого внимания полиции и жандармерии и он без особого риска может вернуться в Измаил. По прибытии в Измаил 22 июля, увидев, что его длительное отсутствие никого особенно не насторожило, и отвечать, похоже, придется только за утрату денег, Шмидт развил кипучую деятельность по поиску желающих помочь ему решить возникшие финансовые проблемы. Все попытки достать деньги у знакомых не увенчались успехом. Посоветовавшись со своим механиком, Шмидт решил, что «самое благоразумное объявить, что деньги он потерял в Измаиле, катаясь на велосипеде». Только 27 июля Петр Петрович немного восстановил свое душевное равновесие и написал свое первое за этот весь период письмо к сыну. Этот факт весьма показателен для Шмидта, так склонного к эпистолярному жанру. Из двух месяцев командирования в Измаил, Петр Петрович, как уже говорилось, месяц пробыл в «бегах», а второй месяц – в безуспешных попытках достать требуемую сумму денег. История с деньгами была настолько мутная, что Петр Шмидт не решился о ней поведать даже своему старинному другу и «соратнику по борьбе» капитану-инженеру В. Володзько, располагавшего значительными средствами. В тоже время обсуждался вариант о денежной помощи Шмидту со стороны Екатерины Васильевны Ростковской, близкой подруги сестры Шмидта. Срок командировки заканчивался, и Шмидту нужно было отчитаться в утраченной денежной сумме…" В ответ на его заявление военное начальство предложило Шмидту возвратить деньги в казначейство в течение двух недель: в случае невыполнения этого, дело должно быть передано судебному следователю. После повторного контрольного срока, уже всерьез был поставлен вопрос о совершении лейтенантом Шмидтом военного преступления, начато судебное расследование и возникла необходимость в присутствии Шмидта в Севастополе. Факт растраты Шмидтом большой суммы казенных денег ни для кого не был секретом. Более того, в ходе судебного расследования, под давлением неопровержимых фактов, Шмидт вынужден был сознаться не только в растрате, но и в дезертирстве. Именно с этого момента и пойдет речь о воинском преступлении Шмидта, вследствие чего вице-адмирал Чухнин был простоя обязан арестовать и отдать под суд беглого лейтенанта.

Как бы то ни было, но лейтенанту Шмидту ничего более не оставалось, как ехать сдаваться властям с повинной. И в данном случае Шмидт действует весьма грамотно. Он не едет в заштатный