Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Измаил, что бы там, как и положено, ждать вызова для разбирательства. Шмидт мчится сразу в Севастополь и телеграммой взывает оттуда к дядюшке сенатору за помощью. При этом он уверен, что все снова для него обойдется и особо не унывает.

Из воспоминаний сына Шмидта: "В середине августа отец вернулся из командировки, длившейся, таким образом, ровно два месяца. Вернулся отец рано утром, когда мы с Андреем еще спали, и с ним вместе ворвалась, всегда сопровождавшая его, струя бодрящей энергии и жизнерадостности. Одним махом он поднял меня с постели…, потрепал по шее обезумевшего от радости сенбернара «Лорда», принял в ванной холодный душ, проделал со мной утреннюю гимнастику, переоделся в щегольской белоснежный китель, внезапно решил перевесить картину Айвазовского на другое место, затратив на это не больше минуты; взяв за подбородок, внимательно посмотрел мне в глаза и, наконец, уселся за чайный стол… Из коротких, сначала, реплик отца я узнал о приезде в Измаил его сестры, Анны Петровны, о поездке отца в Керчь по ее делу, о посещении им Киева и киевского имения его друга детства Е.В. Ростковской (урожденной княжны Дабижа, вдовы убитого в Битолии в 1903 г. русского консула), о знакомстве в Киеве на бегах, с некоей г-жей Р., произведшей на отца, по-видимому, сильное впечатление, и, наконец, о покраже у него, в вагоне 2500 рублей казенных денег. Последнее обстоятельство, я чувствовал, весьма угнетало отца, хотя, бросив мне несколько успокоительных слов о том, что он надеется достать денег и пополнить потерю, он перескочил на другой предмет и с восторгом заговорил о прелестях неизвестной ему до той поры малороссийской природы".

* * *

Между тем, Шмидт продолжает довольно откровенно манкировать службой и отдыхать в свое удовольствие. Сын Евгений вспоминает: "Остатки каникулярных дней мелькнули, как одно мгновение. Большею частью я проводил их с отцом на воде и в воде, согласно вкусам не столько моим, сколько отцовским". Ну, что тут сказать, пляжи и яхты, разумеется, куда приятней, чем казармы и матросы…

Относительно своего дезертирства, Шмидт тоже не слишком заморачивается и придумывает откровенно идиотскую неуклюжую версию о том что, якобы, внезапно получил письмо о семейных неурядицах от сестры, потом она приехала просить его о помощи сама и, как верный брат, Шмидт помчался поддержать в трудную минуту. Но сестра живет в Керчи, а Шмидт почему-то посещает ипподромы в Киеве! К сведению читателей, в то время весьма оживленно действовала пассажирская каботажная линия вдоль всего северного побережья Черного моря. Пароходы ходили от Измаила на Одессу, далее на Евпаторию, Севастополь, Феодосию и Керчь. Почему бы не взять билет на пароход, тем более, что, зайдя по пути в Севастополь, можно было бы вполне положительно решить вопрос и с отпуском по семейным обстоятельствам. Если допустить, что Шмидт так страшно торопился в Керчь, что не мог дождаться ближайшего рейса, то и тут никак не вяжется его посещение киевского ипподрома. Вообще же, учитывая достаточно близкие отношения Шмидта с сестрой, можно предположить, что, ссылаясь на нее, он мог всегда обеспечить себе какое угодно алиби. Сестра же не выдаст брата! Пытаясь оправдаться в отношении промотания казенных денег, Шмидт, как мы уже отмечали выше, неуклюже пишет в своей объяснительной, что, он, якобы, "потерял казенные деньги…катаясь на велосипеде по Измаилу". Изхвестна нам и версия Шмидта, что его обокрали вовремя сна в поезде. Несколько позднее, под давлением фактов, он все же сознается в дезертирстве и промотании похищенных денег.

В 1927 году Борис Пастернак создает поэму "Лейтенант Шмидт". И хотя, написана поэма с большим пафосом, судя по времени, написания, она старшая сестра "Золотого теленка". В письме к поэту Валерию Брюсову Пастернак признает, что взялся за тему Шмидта только после вызова к всесильному тогда еще Троцкому, который настоятельно рекомендовал молодому поэту обратиться к теме "красного лейтенанта". Что ж, для Лейбы Бронштейна-Троцкого Шмидт на самом деле вполне мог быть истинным кумиром, чего не скажешь о Сталине, с молчаливого согласия которого, вышел в 1938 году в свет "Золотой теленок"…

Интересно, но истории с воровством денег в поэме уделено прямо-таки не последнее место. Это и понятно, не каждый день герои грабят казенные кассы! Итак, обратимся к Пастернаку:

…Я ездил в Керчь. До той поры

Стоял я в Измаиле.

Вдруг – телеграмма от сестры

И… силы изменили.

Четыре дня схожу с ума,

В бессилье чувств коснею.

На пятый к вечеру – сама.

Я объясняюсь с нею.

Сестра описывает смерч

Семейных сцен и криков

И предлагает ехать в Керчь

Распутывать интригу.

Что делать! подавив протест,

Таю сестре в угоду,

Что, обнаружься мой отъезд,

Мне крепости три года.

Помешали. Продолжаю. Решено.

Едем вместе. Это мне должно зачесться.

В гонке сборов и пока сдаю судно,

Закрывают отделенье казначейства.

Ночь пропитана, как сыростью, судьбой.

Где б я был теперь, тогда же в путь не бросься?

Для сохранности решаюсь взять с собой

Тысячные деньги миноносца.

В Керчь водой, но по Дунаю все свои.

Разгласят, а я побег держу в секрете.

Выход ясен: трое суток толчеи

Колеями железнодорожной сети.

В Лозовой освобождается диван.

Сплю как мертвый от рассвета до рассвета.

Просыпаюсь и спросонок за карман.

Так и есть! Какое свинство! Нет пакета!

Остановка! Я – жандарма. Тут же мысль:

А инкогнито? – Спасаюсь в волны спячки.

По приезде в Киев – номер. Пью кумыс.

И под душ, и на извозчике на скачки…

Что и говорить, но в изложении Пастернака Шмидт вырисовывается, как не слишком симпатичный тип. Чего стоит лишь факт того, что он презрительно именует свой миноносец судном (судя по рифме, именно с ударением на втором слоге!). Поверьте, но такого никогда не сделает, ни один, сколько-нибудь уважающий себя моряк! Для моряка его корабль – это родной дом, место его труда, боя и, может быть, даже будущая могила, но никак, ни емкость для оправления естественных надобностей. Кроме этого, по Пастернаку, Шмидт сваливает всю вину за собственное дезертирство на сестру, не стесняясь, говорит о своем беспробудном пьянстве и промотании денег на бегах, причем, в