С-101 в воспоминаниях экипажа - Михаил Константинович Чуприков

«Пли!» Лодка выпускает четыре торпеды с интервалом в шесть секунд. Торпеды устремились на врага. Взрыв! Тяжелогруженый транспорт водоизмещением 7000 тонн идет ко дну. Посыпались глубинные бомбы. Но мы уже к этому привычные, мы непотопляемые. Лодка уходит от преследования. Заряжаем аппараты новыми торпедами.

Через семь дней снова атака. Идет конвой из шестнадцати кораблей и транспортов. «Торпедная атака!» «Пли!» И транспорт водоизмещением в 8000 тонн прощается с белым светом. На этот раз разъяренные фашисты набросились на лодку. Бомбят усиленно. Лодка сжимается, корпус трещит, но мы снова благополучно отрываемся. Имеются повреждения. Идем в базу. Два залпа прозвучали в Екатерининской гавани. Это стреляет «бомбоуловитель». Нам преподносят двух поросят. Делим по специальностям. Уши – акустику, ножки – мотористам, сердце разрезают и раздают электрикам и трюмным. Пьем за победу.

Эти бомбежки не проходят даром. С ума сошел командир отделения радистов Иосиф Карлович Сомнов (Сошнев). Никто бы и не подумал, что у него не выдержат нервы, он – человек спокойный. Очень любил играть на гармошке. Играл не ахти как, многим не нравилось. Поняв это, он уходил в гальюн, где продолжал «пиликать». За это был прозван «гальюнным» музыкантом. Многие члены нашего экипажа носили различные клички, так, например, акустика Филиппова называли «сынок», трюмного машиниста А.Н. Гранкина – «Рубинштейн», весельчака комендора Н.И. Головнина – «голубятник», штурманского электрика А. Осипова – «чёрт». Почти все клички придумывал электрик Виктор Волков. Ушел на учебу старпом Е.Н. Трофимов, за строгость прозванный «Тамерлан», вместо него прибыл его однофамилец С.В. Трофимов, который был назван «Полканом».

Лодка ремонтируется и в июне снова выходит в боевой поход. Снова в Конгс-фьорд. Этот поход удачный. Не обошлось и без страшного. Лодка чуть не попала под таран вражеского корабля. Где-то 13 июня был обнаружен конвой из четырех транспортов, шести тральщиков, двух сторожевиков, трех катеров охотников. С воздуха прикрывали три самолета. Что-то дорогое переправляют немцы, наверное, подкрепление Дитлу (Эдуард Дитл, 1890–1944, генерал-полковник, командовавший двадцатой горно-егерской армией, действовавшей в Заполярье. – О.З.). Долго тянутся минуты приготовления. Лодка сближается с кораблями. Дан четырехторпедный залп. В один сторожевик попала торпеда, и он стал тонуть. У нас не сработала система беспузырной стрельбы, и лодку выбросило на поверхность. К нам устремился другой сторожевик. Вот уже слышен невооруженным ухом шум винтов. В центральном посту спешат. Заполняется цистерна быстрого погружения, лодка стремительно идет на глубину, а над головой проносится сторожевик с уверенностью, что разобьет своим форштевнем корпус нашей субмарины. Я невольно закрываю глаза, голова втягивается в туловище. Фу! Пронесло!

Сторожевик пронесся на большой скорости, даже не успев сбросить бомбы. Через несколько минут стали сыпаться «глубинки». Лодка задрожала, посыпались стекла. Готовимся к аварийному состоянию. Молодцы сормовичи, что построили такую прочную лодку. Немецкие корабли, очевидно, оснастились новыми приборами поиска, так как даже без приборов слышно, как нащупывают лодку, словно посыпают гравием. Командир меняет курс, лодка уклоняется от прямого бомбометания. Так проходит шесть томительных напряженных часов. Взрывы становятся все слабее и слабее. Мы оторвались, уходим на зарядку аккумуляторной батареи и перезарядку торпедных аппаратов.

23 июня снова атака. «Пли!» И снова утоплен транспорт водоизмещением в 7000 тонн. Бомбежка была яростная, заклинило кингстон во втором отсеке, разбилась посуда, приготовленная вестовым. Но и на этот раз командир умелым маневрированием увел лодку от преследования. В этом походе пять побед. Потоплен сторожевик и два транспорта, повреждено еще два корабля. При входе в гавань звучат пять выстрелов. Полярное просыпается, не веря своим глазам. Снова «бомбоулавливатель» разговаривает победными выстрелами. Вот это мщение. Ура, ура!!! До сих пор у Ю. Шумова, нашего электрика, имеются фотографии, где запечатлены после того залпа пять гильз у носовой пушки.

Снова ремонт – замена лопнувших аккумуляторов, отдых и подготовка к новым боевым походам. Быстро «залечиваем» раны. Снова в поход. На этот раз к своим берегам, берегам Новой Земли. В Карском море активизировались действия немецких подводных лодок и надводных кораблей, наносившие урон нашим конвоям, следовавшим по Северному морскому пути от берегов союзников.

Командиром назначен бывший старпом подводной лодки Е.Н. Трофимов На борту наш бывший командир П.И. Егоров – ныне командир 5 дивизиона. Он «обеспечивает» наш боевой поход. Проходим остров Кильдин. Все дальше и дальше продвигаемся на Север. Вот и мыс Желания – самая северная точка острова Новая Земля. Днем лодка под водой, ночью – на поверхности. Сейчас под водой лучше. На лодке установлены новые приборы регенерации. Командир предупреждает, что возможны айсберги. Так проходит уже около месяца. Пресная вода на исходе, включаем опреснители. Однако эта вода не такая, как на берегу. Заканчиваются и продукты. В первом отсеке научились изготавливать из галет блины. Нужно размочить в сгущенном молоке и поджарить. Вкусно.

Утром 28 августа вахтенный акустик Иван Ларин услышал шум винтов. «Торпедная атака!» Все на своих боевых местах. Миша Филиппов дает мне телефоны-наушники, чтобы я послушал. Какой-то кошмар слышится в них. Как будто целая армада движется на поверхности. Говорит, что это эхо от айсбергов. На поверхности идет подводная лодка. Командир и комдив поочередно всматриваются в перископ. Не наша ли? Нет, немецкая. Ход увеличен до самого полного, яркость электрических ламп «присела», очень большая нагрузка на аккумуляторы. Ход снижается. Расчеты идут молниеносно. Дистанция сокращается до шести кабельтовых. Три носовых торпедных аппарата готовы «чхнуть» (так у автора. – О.З.) смертоносным грузом. Одна торпеда имеет неконтактный взрыватель. «Пли!» Привычные толчки стрельбы из торпедных аппаратов. Долго тянутся минуты, скорее бы взрыв. Вдруг потрясающий взрыв! Это торпеда достигла цели, взорвался на немецкой лодке весь боезапас.

Через пять-шесть минут всплываем в позиционное положение. Акустики тщательно прослушивают толщу воды. На мостик выходят комдив, командир и вызывают несколько матросов, в том числе и меня. Огромное пятно соляра покрывает морскую воду. Плавают трупы, пробка, одежда, подковообразный спасательный круг. Пытаемся выловить. Набрасываем концы с «легкостью» на плавающие вещи и подтягиваем к борту. Волнение моря четыре балла, волной вещи отбрасывает от нашей лодки. Дана команда командиру отделения трюмных машинистов товарищу Б.А. Смирнову одеться в резиновый комбинезон и опуститься за борт.

Пока Смирнов одевает костюм, я осматриваю горизонт. Видны берега острова Новая Земля. На верхней палубе появляется Борис, обвязанный манильским тросом (трос из манильской «пеньки» – волокон дикорастущего банана. – О.З.). Я его держу за трос, он опускается за борт и достает выловленные вещи: спасательный круг, куртку, от книги – жесткую красную обложку. К борту тащит какого-то фрица с рыжей бородой. Снимаем с него реглан, китель – нужны доказательства о потоплении лодки. Вещи забираем в