С-101 в воспоминаниях экипажа - Михаил Константинович Чуприков

class="p1">В центральном посту делается попытка оторваться от грунта. Электродвигатели работают на «самый полный вперед», но корпус лодки словно прилип ко дну. Я буквально «качаю» ручку автомата, как пожарники ручную помпу при пожаре. Вестовой Третьяков закрывает руками свои уши. Акустику Мише Филиппову гораздо хуже. При каждом взрыве бедняга подскакивает, словно ужаленный пчелой. Его аппаратура еще усиливает звук в несколько раз. Корабельный «доктор» Петр Минаев, белый как бумага, держит медицинскую сумку в руках. На столе приготовлен спасательно-аварийный инструмент: клинья, пробки, молот, струбцина и т.д. Проверяю колодец аккумуляторов, что-то блестит – это электролит, наверное, лопнули некоторые баки. Все чаще посматриваю на вентиль высокого давления, установленный на случай подачи противодавления в корпус лодки при пробоине. «Кромешный ад» продолжается. Море кипит от частых взрывов глубинных бомб. Словно тысяча гигантских молотов ударяет по лодке, корпус вздрагивает, психологическая пытка продолжается.

Вот открывается люк из центрального поста и товарищ Динцер дает указание открыть машинки вентиляции цистерны при подаче ревуна. При следующей серии глубинных бомб подан воздух в цистерны, когда лодка стала подниматься, чтобы ее не выбросило на поверхность, по команде был ревуном стравлен воздух. Дан ход электромоторами. Ура! Мы вырвались из морского придонного плена. Но взрывы бомб ещё усиливаются, глушат нас, как рыбу, просто теряется соображение, у всех окаменевшие бледные лица. Тому, кто не испытал этого ужаса, может быть, даже непонятно, что делается с человеком в это время. Но мы в движении, мы пытаемся уйти от преследования. Наконец мы заходим на минное поле противника, на этот раз оно становится нашим «союзником».

С тех пор прошло уже 29 лет. Но при одном только воспоминании об этом страшном ужасе, который нам пришлось пережить, меня бросает в дрожь.

Немцы, боясь подорваться на своих же минах, за нами не идут. Это уже легче, несмотря на то что можно получить «сюрприз» и на минном поле. Но риск – благородное дело. Идем несколько часов по минному полю. Тихо. Вот и вышли с поля. Проходим без преследования еще шесть часов. «Команде кушать», – раздается голос по трубам. Кок приготовил скромный обед: по две котлеты, а доктор выдал каждому по 100 граммов водки. Мне пить не хочется. По предложению Филиппова мы сливаем свои «дозы» в бутылку и ставим в выгородку для автомата. Подкрепились. Преследование как будто прекратилось. Командир решает поднять перископ и осмотреться. После подъема перископа вновь взрыв! Очевидно, нас обнаружил самолет противника, затем сообщил надводным кораблям. Преследование началось снова.

Наша бутылка с водкой лопнула от взрыва. Это, конечно, небольшая беда. Беда хуже. Рулевой Атамась ходит по отсекам и панически произносит слова о нашей гибели, о безнадёжном состоянии нашего экипажа. Командир приказывает увести его в седьмой отсек и не выпускать. Бомбежка продолжается. Дышать становиться тяжелее, несмотря на то что понемногу выпускают кислород из баллонов. Избыточное давление в лодке увеличивается.

Командир лодки, тяжело дыша, прошел в свою каюту. Доктор старается улучшить его состояние, устанавливает ему кислородную подушку. Это помогает, и он успевает отдать последнее приказание старпому Трофимову о взрыве подводной лодки в случае, если не выиграем после всплытия артиллерийский бой. «Подойдут корабли противника поближе, лодку взорвать и своей смертью принести смерть фашистам», – это были его последние слова. Командир окончательно теряет сознание.

Начались страшные приготовления лодки к взрыву. Торпедисты под руководством командира БЧ-2-3 старшего лейтенанта Сергеева укладывают взрывные патроны под торпеды. Я во втором отсеке вяжу связку из пяти ручных гранат, которую по команде старпома должен бросить в свой артиллерийский погреб. Неужели конец нашей молодой жизни?! Как тяжело готовить самому для себя смерть. От нехватки кислорода и обильного накопления углекислоты значительная часть команды теряет сознание. Горизонтальными рулями управляет моторист Михаил Иванов, так как все рулевые лежат без сознания. Лодка медленно движется под водой, переваливаясь с дифферентом то на нос, то на корму. Рули слушаются Иванова плохо, да и к тому же управление идет вручную. Миша впервые выполняет сложное управление горизонтальными рулями. Бомбежка постепенно затихает, наверху (на поверхности моря), кажется, начинается шторм. Я через каждые полчаса произвожу замер плотности электролита и докладываю в центральный пост.

Через два часа докладываю, что плотность понизилась почти до предельной, электроэнергии остается только на полчаса. Нужно всплывать. Об артиллерийском бое нечего и помышлять. Почти все артиллеристы без сознания. Мое лицо покрывается потом, хочется спать. Мы находимся уже 27 часов под водой бессменно на своих боевых постах, не спавши, да еще в таком напряженном состоянии. Я иду в шестой отсек на станцию управления электромоторами.

Начинаем всплытие. Долго стравливается избыточное давление. Открывают на мостике люк. От притока свежего воздуха на мгновение еще хуже. Лодку качает без управления. Наконец командуют включить дизеля для продувки цистерн главного балласта. Продуваемся. На горизонте дым от кораблей противника. Даем ход, уходим от противника. Повреждения огромны, лодка больше не может оставаться на позиции, извещаем по радио в штаб, получаем «добро», идем в базу. Выстрелов нет, лодка без победы, разбитая, люди уставшие, изнурённые. Таков итог этого боевого похода. Злые насмешники назвали нашу лодку «бомбоулавливатель». Ну, ничего, мы себя еще покажем. Сейчас нужен длительный ремонт механизмов, замена аккумуляторной батареи.

Проходят еще два боевых похода, не принося нам успеха. В одном из них мы были атакованы какой-то подводной лодкой, но благодаря Мише Филиппову, который увидел перископ, случайно находясь на мостике, избежали гибели. Наша лодка отвернула от выгодного угла атаки. И снова мы благополучно ошвартовались у своего пирса.

Осенью 1942 года на нашу лодку назначены новый командир капитан 3 ранга Павел Ильич Егоров и заместитель по политической части инженер-майор Н.И. Горловский. Мы прощаемся со старым командиром и знакомимся с новым.

Лодка проходила ремонт в Мурманске. В начале 1943 года немцы готовили новое наступление. Немецкие самолеты совершали массированные налеты на город. Мурманск пылал пожарами. За три дня таких полетов город почти весь сгорел. Ремонт закончен, проходим отработки задач с новым командиром на Кильдинском плесе. Задачи приняты. Снова в поход. Нас провожает командование Северного флота, желает успеха в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и благополучного возвращения.

Лодка в море. В заданный район Конгс-фьорда прибыли благополучно. Изредка попадаются мотоботы, занимающиеся рыбным промыслом. Все спокойно. 23 марта 1943 года акустик Филиппов обнаружил шум конвоя, а через некоторое время на горизонте в перископе показались мачты кораблей. «Торпедная атака!» Конвой был большим. Четыре транспорта шли в охранении двух миноносцев, трёх сторожевиков и двух катеров охотников за подводными лодками. С воздуха прикрывались самолетом. Все на своих местах.