Новая История Древних Евреев - Зельтц Капитан

1. Батшева помылась перед тем, как Д. ее позвал, стало быть, никакой скверны на ней не было и Давиду, нашему праведнику, ничто не угрожало.

2. У Б. как раз были месячные, но она помылась, хотя Д., собственно, ничего особенного с ней и не делал, т. к. он — праведник (о да!), а праведник к женщинам во время месячных не прикасается, даже если это чужая жена.

3. Б. помылась после того, как покувыркалась с Д., и следовательно, смыла все грехи.

Есть еще толкователь, который почему-то решил, что еврейские воины, в том числе и хетт Урия, уходя на войну, подписывали жене согласие на развод, на тот случай, если их убьют, а жена останется как бы вдова, но не разведенная. То есть, как бы и ничего зазорного Д. и Б. не совершили, т. к. Урия как бы временно отказался от своих прав на супругу. Что вам сказать, толкователи вы мои? Откуда вы это такие тонкости раскопали? Но даже если это и было так, в чем я сильно сомневаюсь, Урия-то, однако же был еще жив.

Вернемся к нашим голубкам.

Затем Б., как порядочная жена, вернулась домой. И опля! Не успела дойти до дома, как забеременела.

Женщина забеременела и послала известить об этом Давида.

Ну, и что делать будем? Хоть ты и царь, но трахать жен своих офицеров, пока они воюют, рубятся, рискуют жизнью за тебя это как-то не очень практично, скажем так, не вдохновляет.

Воюйте, орлы, и не беспокойтесь о своих женах — царь Давид о них позаботится!.

И тогда Д. отправляет маршалу Йоаву депешу и срочно вызывает Урию в ставку Главнокомандующего, как бы для отчета. Подозреваю, однако, что слухи о приключениях Б. каким-то образом дошли до Урии.

…Когда Урия пришёл, Давид расспросил его об Йоаве, о войске и о ходе войны. После этого Давид сказал Урии: Иди домой и отдохни.

Замысел Д. нам ясен — он хотел сделать все по-хорошему. Изголодавшийся в ратных трудах Урия кончено же набросится на жену, и когда Б. разродится, то Урия будет уверен, что счастливый отец ребенка именно он.

Но тут возникает неожиданная проблема:…Урия вышел из царского дома, а следом за ним понесли подарок от царя. Но Урия не пошёл домой, а лёг спать у входа в царский дом со слугами своего господина.

Изумленный Д. снова вызывает Урию к себе:

— Урия, сладенький мой, что случилось? Я таки слышал шо ты уже решил ночевать у ворот моего дома? Шо же ты таки не пошел до своего дома?

К своей красавице-жене?!

Урия, стоя по стойке смирно и глядя оловянными глазами на египетские финтифлюшки за спиной у царя, отвечал хриплым надрывным тенором:

— Ковчег! Мужи Израиля и Иуды! Все сейчас в палатках, вокруг Рабата! И любимый маршал Йоав, и мои боевые товарищи срут в поле! Как же я пойду домой, чтобы есть и пить, и спать со своей женой?! Клянусь твоей жизнью и душой — не бывать этому!

Представляю, какое чувство облома испытал наш царь-праведник.

— Как быстро рушатся наши самые красивые планы, стоит нам только положится на них! — подумал он. Что наша жизнь? — Игра! Будем играть до конца!.

— Прекрасный ответ, корнет! — похвалил Д. Урию. — Что же, родной, делай так, как велит тебе твое (болезненное, извращенное, фанатичное) чувство долга! (Или дикая ревность). Дадим ему еще одни шанс — подумал Давид.

— Надеюсь, не откажешься присоединится к нам на торжественном ужине сегодня вечером? А уж завтра можешь вернуться в войска, (и дальше засирать поле вокруг Рабата), раз тебе это так нравится!

— Почту за честь! — отвечал Урия.

Но по — прежнему, и до банкета, и после остался во дворце.

…Давид пригласил его поесть и выпить с ним и напоил его. Но вечером Урия опять лёг спать со слугами своего господина, а к себе домой не пошёл.

Ну что же — подумал Д. — Ты сам себе враг, Буратино!.

И прощаясь с Урией, поинтересовался:

— Корнет! Грамоте обучен?

— Никак нет!

Прекрасно, прекрасно!!! — подумал Давид, а вслух добавил:

— Изволь передать маршалу Йоаву секретную депешу!

— Слушаюсь, ваше благородие!

Если бы бедный Урия умел читать, то он бы прочел в депеше следующее:

Йоаву от Царя Давида — физкультпривет! Корнет Урия зарекомендовал себя преданным воином и дорогим нашему сердцу человеком, достойным самой высочайшей чести — умереть за Бога, Царя и Отечество. Посему приказываю:

1. Корнету Урие возглавить разведотряд для разведки боем.

2. Во избежание несанкционированных действий, всему отряду приказываю выходить на боевые задания без оружия. Брошюра по самозащите без оружия (САМБО) прилагается.

3. Корнета Урию представляю к награде — ордену Золотая Звезда Давида посмертно.

Об исполнении доложить немедленно.

Маршал Йоав долго читал и перечитывал короткий приказ царя. В конце концов, приказ был подшит в секретную красную папку, хранившуюся отдельно от всей армейской канцелярии, в красивом позолоченном ящике, с двумя серафимами на крышке. К ящику, понятно, разрешалось прикасаться только персоналу с высочайшим уровнем допуска — Верховному Коэну и самому Давиду.

Йоав исподлобья взглянул на Урию.

— Успел передохнуть с дороги?

— Никак нет!

Вот и отлично! Слушай приказ: Оружие сдать, вместо меча получишь на складе большую трубу. В парадной форме, с трубой подойти вплотную к главным воротам Рабата и трубить сигнал обеда. Бери ложку-бери хлеб и так далее. По опыту взятия Иерихона, или ворота должны рухнуть, или враг отправится обедать, и мы возьмем город без шума и пыли. Без пыли вряд ли получится, пустыня все-таки, ну да ладно. Вопросы есть? Вопросов нет! Выполнять!

Через четверть часа от ворот Рабата донеслись звонкие звуки трубы. Через 20 минут к штабной палатке принесли что-то, что на первый взгляд показалось Йоаву гигантским дикобразом. Присмотревшись, он понял, что перед ним труп Урии утыканный стрелами.

— Гонца ко мне!

Через три дня Давиду передали депешу:

Сначала враги оказались сильнее нас и оттеснили нас в поле. Но потом мы отбросили их к воротам города. Твоих слуг обстреляли со стены, и некоторые из них погибли. Твой слуга, хетт Урия тоже погиб. Все погибшие представлены к наградам посмертно.

— Подойди! — приказал Давид трясущемуся от страха гонцу. — Не бойся! Передай Йоаву:

Пусть это не огорчает тебя. Дерьмо случается. Меч убивает то одного, то другого. Усиль натиск и захвати город.

Говорят, что Батшева старательно оплакивала погибшего мужа.

…Как только закончилось время траура, Давид послал за ней и привёл её к себе в дом. Она стала его женой и родила ему сына.