Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

за физическое нападение на женщину. В этом «деле шиворот-навыворот», как охарактеризовал его Томпсон из «Ньюс кроникл», адвокат Кристи стремился очернить характер своего подопечного.

Пока суд заслушивал показания, Фрин и Боб Шервуд передавали туда-сюда записки по местам для горожан, чем раздражали своих соседей по скамье.

В финале этого судебного дня Кертис-Беннетт спросил Гриффина об убийствах Эвансов в 1949 году. Инспектор подтвердил, что Тим Эванс обвинил Кристи в убийстве Берил и Джеральдины и что Кристи был главным свидетелем обвинения на его процессе. Кертис-Беннетт отметил, что Кристи начал убивать еще раньше.

– Когда процесс над Эвансом проходил в этом самом зале суда, – сказал Кертис-Беннетт, – в саду дома десять на Риллингтон-плейс, вероятно, могли лежать два скелета, о которых никто ничего не знал?

– Да, – согласился Гриффин, – вполне вероятно.

Гарри был рад, что Кертис-Беннетт успел представить доказательства по делу Эванса прежде, чем суд закончил работу на сегодня.

* * *

Во вторник, еще одним солнечным утром, к Фрин и Джоанне на местах для горожан присоединилась Сьюзан, старшая дочь Дерека Кертиса-Беннетта. Некоторые родственники убитых женщин также присутствовали в суде: отец Риты Нельсон и ее сестра, а также братья Ины Макленнан. Гарри наблюдал с мест для прессы, как Кристи вошел к скамье подсудимых снизу, отвесил глубокий поклон Его чести Финнемору и занял свое место в кресле с зеленой обивкой.

Когда Дерек Кертис-Беннетт возобновил перекрестный допрос инспектора Гриффина, то попросил судебного секретаря зачитать два заявления, которые Кристи сделал в разговоре с Гриффином в тюрьме Брикстон: в одном описывались убийства Рут Фюрст и Мюриэл Иди, а в другом – смерть Берил Эванс. Кристи наклонился вперед, когда его слова были зачитаны суду.

От имени государственного обвинения генеральный прокурор задал Гриффину несколько вопросов по делу Эванса. Он заставил инспектора согласиться с тем, что Тим Эванс был судим и повешен за убийство Джеральдины, а не Берил. Хилд попросил его подтвердить, что девочка была задушена собственным галстуком Тима Эванса.

– Просто галстуком, – поправил его Гриффин.

Чей галстук оказался на шее девочки, в ходе следствия не было установлено.

Хилд спросил детектива, есть ли у него основания полагать, что за убийство Джеральдины Эванс был повешен не тот, кто ее убил.

– Нет, – твердо ответил Гриффин.

Кертис-Беннетт вскочил на ноги.

– Я категорически возражаю против этого, – сказал он. – Сэр Лайонел не имеет права спрашивать об этом. Это неуместный вопрос.

Судья Финнемор заявил, что не было высказано никаких предположений о том, что именно Кристи убил Джеральдину Эванс. Гарри показалось очевидным, что судья, как и генеральный прокурор, был полон решимости исключить возможность того, что этот зал стал свидетелем судебной ошибки в 1950 году. Правительство и судебные власти делали все возможное, чтобы поддержать вынесенный ими вердикт по делу Эванса.

Хилд вызвал еще несколько свидетелей обвинения, среди которых были патологоанатом доктор Кэмпс, директор лаборатории Скотленд-Ярда доктор Николлс и семейный врач Кристи, доктор Одесс, который рассказал, что Кристи обращался к нему тридцать два раза в первой половине 1952 года с жалобами на диарею, метеоризм, геморрой, головные боли, боли в пояснице, депрессию, бессонницу и потерю памяти. Одесс предъявил направление, в котором описывал Кристи как «очень порядочного, тихого человека, трудолюбивого и крайне добросовестного».

Затем Кертис-Беннетт произнес вступительную речь в защиту подсудимого. Его слова звучали так тихо, что Энтони Беркли Кокс едва мог их расслышать. «В английском суде, – заметил Кокс, – драма не лучший жанр. Она заставляет нас чувствовать себя неловко. Можно представить, как здешний продюсер предупреждает своих актеров: “Прежде всего, джентльмены, не допускайте никакой драмы. Сделайте это потише, пожалуйста. Как можно тише!”»

Однако заявления Кертиса-Беннетта о своем подопечном были драматичными. По его словам, Кристи был «бешеным, как мартовский заяц», когда убил Этель: чтобы доказать это, защита была готова предоставить доказательства его нападений на других женщин в «этом мрачном доме, полном тел». По его словам, Кристи совершил сексуальное насилие над несколькими своими жертвами и проявлял признаки девиации даже в отношении Этель, лобковые волосы которой он, похоже, отрезал и хранил.

– Какое необычное отклонение, должно быть, – сказал Кертис-Беннетт, – коллекция лобковых волос.

Четыре клока в жестяной банке были разложены, по его словам, «словно бабочки».

По словам Кертиса Беннетта, когда приступы безумия Кристи утихали, он иногда вел себя рационально, пытаясь скрыть свои преступления, но тем не менее из всего этого можно сделать только один вывод:

– Этот человек – буйный сумасшедший, – сказал он, жестом указывая на Кристи. – Этот человек безумен, безнадежно и абсолютно безумен.

Кертис-Беннетт был неоднозначен в вопросе о Джеральдине Эванс. Он не стал утверждать, что Кристи убил ее, поскольку Кристи признался только в убийстве Берил; и все же, по его словам, присяжные могут предположить, что он мог убить и девочку. Этот намек о его виновности был единственным, на что Гарри мог надеяться.

Кертис-Беннетт объявил, что со стороны защиты будет всего два свидетеля: сам заключенный и психиатр, который его осматривал. Он попросил присяжных потерпеть беседу с Кристи на свидетельском месте:

– Я понимаю, у него очень тихий голос, даже тише, чем у меня, и вы можете не расслышать, что он говорит.

Он добавил:

– У вас может сложиться впечатление, что, когда он дает показания, он говорит о ком-то в третьем лице, а вовсе не о себе.

Кристи вызвали для дачи показаний в 15:00. Он медленно прошел через зал суда от скамьи подсудимых, держа руку в левом кармане брюк, и посмотрел на короткую лестницу, прежде чем подняться к свидетельской ложе, где давал показания против Тима Эванса в 1950 году. Когда пристав показал ему карточку, он смотрел на нее почти полминуты. Он вытер лоб, вытер руки и высморкался. Затем взял в руки Библию и, почти неслышно, зачитал клятву.

Кертис-Беннетт поднялся со скамейки, собрал свои бумаги и осторожно спросил:

– Джон Реджинальд Халлидей Кристи?

– Да, – полушепотом ответил Кристи.

Зал почти затих, все сосредоточились, чтобы услышать этих двух мужчин. Присяжные наклонились вперед, хотя сидели прямо рядом со свидетельским местом, а некоторые из них прижимали ладони к ушам.

– Постарайтесь говорить громче, мистер Кристи, – сказал Кертис-Беннетт.

Он попросил Кристи подтвердить различные факты из его ранней жизни, на что тот пробормотал: «Да». Кристи согласился, что во время Первой мировой войны был отравлен газом и в течение трех с половиной лет мог только шептать. Врачи того времени считали это симптомом шока.

Он подтвердил, что в 1920 году женился на Этель.

– У вас не было детей? – спросил его адвокат.

– Нет.

– Вы хотели иметь детей?

– Да.

Кертис-Беннетт спросил, был