Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

Когда Кристи вели в камеру, он извинился перед охранником, на которого сорвался во время обеденного перерыва.

– Я очень сожалею, сэр, – сказал он. – У меня просто была вспышка гнева.

Дункан Уэбб из «Пипл» испытал лишь отвращение к показаниям Кристи: «Как выступление перед аудиторией оно было жалким, – написал он. – Это было мучительно. Это было тошнотворно. Во всех своих ответах на месте свидетеля Кристи постоянно переигрывал. Он хотел, чтобы мы приняли все, что было ему выгодно, и отвергли то, что его дискредитировало. Он с легкостью вспоминал факты, которые должны были указывать на безумие, и с готовностью не припоминал факты, которые явно указывали на его вину». Кристи, по словам Уэбба, устроил «тошнотворную демонстрацию хитрости и коварной глупости».

Однако Сесил Битон вышел из здания суда убежденным в том, что, хотя Кристи и проявил «дьявольскую ловкость», скрывая убийства, он, несомненно, был сумасшедшим. Гарри тоже вышел из зала, по-прежнему убежденный в том, что Кристи безумен.

Драматург Теренс Реттиген был настолько взволнован услышанным и увиденным, что решил не приходить на завтрашнее оглашение приговора. Вместо этого он будет смотреть крикет на стадионе «Лордс», где Англия должна была играть с Австралией. Джоан Элтон – секретарша, которая выстояла очередь в первый день суда над Кристи, – тоже планировала посмотреть отборочный матч. В тот вечер она установила свой походный табурет возле крикетной площадки в районе Сент-Джонс-Вуд.

* * *

В четверг, 25 июня, у Кертиса-Беннетта состоялась заключительная речь, где он рассказал о «чудовищном напряжении», связанном с ведением этого дела. По его словам, оно было «долгим и изнурительным» и он надеялся, что присяжные простят его за то, что он иногда использовал «язык преувеличений». Но, по его словам, Кристи являл собой картину полного безумия.

– Давайте рассмотрим ее предельно хладнокровно, – предложил он. – Ничего не получится, если мы будем горячиться.

Он прошелся по доказательствам, отмечая все случаи безрассудства своего подопечного: Кристи сдал свою квартиру ирландской паре, пока в ее стенах и полу гнили тела; он назвал свое правильное имя и адрес в общежитии после того, как покинул место преступления; он убил единственного человека, которого любил. Адвокат призвал присяжных представить себе чувства Кристи после смерти Этель:

– Это человек, чья жена погибла от его руки, у него нет друзей и он живет в доме, где есть цветные, чуждые ему существа.

Кертис-Беннетт выглядел отчаянно и откровенно проявлял расизм в этой попытке изобразить Кристи горюющим вдовцом, который сошел с ума от того, что ему приходилось делить свой дом с чернокожими.

Кертис-Беннетт спросил у присяжных, кто в здравом уме станет душить женщин, чтобы заниматься сексом с их мертвыми телами и срезать их лобковые волосы? Он стукнул по столу:

– Этот человек сумасшедший, разве не так?

Он призвал присяжных самостоятельно оценить действия Кристи:

– Вы видели его. Вам не показалось, у него были все признаки сумасшествия, которые только может заметить обыватель: проходило очень много времени, прежде чем он отвечал на вопросы, все эти паузы, этот смертельно тихий, почти беззвучный голос.

Кристи, по его словам, должен вызывать скорее жалость, чем ужас. Его следует изолировать до конца жизни.

Затем Хилд поднялся, чтобы произнести заключительную речь от имени обвинения. В этот момент, по словам Дункана Уэбба из «Пипл», «маска безумия» Кристи слетела: «он наклонился вперед на своей скамье подсудимых, в его глазах внезапно отразилось понимание происходящего».

Генеральный прокурор выразил сожаление по отношению к присяжным в связи с испытаниями, выпавшими на их долю за последние четыре дня.

– Должно быть, вы действительно чувствуете себя путешественниками, попавшими в незнакомую страну, – сказал он, – и наверняка задаетесь вопросом, не было ли все это сном.

Он заверил их, что для вынесения приговора Кристи не нужно устанавливать мотив убийства Этель – необходимо лишь верить, что подсудимый осознавал, что поступает неправильно. Сексуальное извращение, по словам прокурора, само по себе не является доказательством безумия.

Хилд велел присяжным не принимать во внимание дело Эванса, за исключением того, что убийство Берил имело отношение к вопросу о безумии. По его словам, как члену правительства ему было особенно важно проследить за тем, чтобы «в суде не говорилось ничего предосудительного, что могло бы бросить необоснованный вызов отправлению правосудия». Кроме того, он напомнил присяжным про вопрос об убийстве Джеральдины:

– Не было выдвинуто ни одного предположения, нет ни малейших оснований для такого предположения, и никто не должен думать, что есть хоть какие-то сомнения в том, что Кристи убил этого ребенка.

После обеда судья Финнемор подвел итоги и более двух часов беспристрастно излагал обстоятельства дела. Пока он говорил, температура воздуха поднялась до двадцати четырех градусов; у некоторых в зале суда опустились веки и заболели головы. Дерек Кертис-Беннетт, отпраздновавший свою заключительную речь за обедом, храпел.

Однако Кристи был внимателен. Он подпер подбородок руками, пристально глядя на судью. В какой-то момент он передал записку своей команде защиты. «Надеюсь, вы купили для меня немного сигарет, – гласила записка, – поскольку у меня кончились все запасы». Он передал еще одну записку: «Я не боюсь».

Заканчивая заседание в четыре часа, судья Финнемор сказал присяжным, что им нужно решить, было ли не просто возможно, а наиболее вероятно, что Кристи в момент убийства жены знал, что поступает неправильно. Это была юридическая проверка на невменяемость. Что же касается дела Эванса, то судья сказал:

– Я прошу вас полностью выбросить это дело из головы.

Присяжные удалились на совещание, а остальная публика покинула зал. Опытные репортеры догадывались, что до вынесения вердикта может пройти половина ночи.

В камерах под залом суда Кристи был весел и разговорчив. Он спрашивал у охранников новости о том, как прошел крикетный матч на стадионе «Лордс». Австралия победила со счетом 150:2, и Линдсей Хэссетт хорошо играл за команду гостей.

– Хэссетт собирается набрать сто очков, – сказал Кристи. – Хотел бы я быть на стадионе «Лордс» и наблюдать за этим.

Менее чем через полтора часа после этого прозвучал сигнал, что жюри определилось с вердиктом. Кристи отвели на скамью подсудимых, а зрители поспешили вернуться на свои места. Присяжные вошли в зал и сели с отрешенными лицами. Кристи с опаской улыбнулся Кертису-Беннетту. Судья Финнемор попросил присяжных вынести свой вердикт.

Старший присяжный поднялся.

– Виновен в убийстве, – хриплым голосом произнес он.

Улыбка Кристи исчезла. Криминальный корреспондент «Миррор» заметил, что костяшки пальцев подсудимого побелели, когда он ухватился за край скамьи подсудимых.

Финнемор подождал, пока его секретарь наденет