Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

Оказавшись дома, Джуди позвонила отцу и спросила, что ей делать. Он посочувствовал, но отговорил ее сообщать о нападении.

– Кто поверит слову девушки из Вспомогательной службы, – сказал он, – против слова полицейского?

После войны Джуди вышла замуж за актера Чарльза Кэмерона-Уилсона и родила троих сыновей. В марте 1953 года, увидев в газете фотографию Кристи, она тут же показала ее мужу, сказав, что это тот самый человек, который напал на нее в блокгаузе.

– Глупости, – сказал Чарльз, но, прочитав статью, понял, что в 1940 году Кристи работал полицейским в военном резерве.

Он позвонил по номеру 999, и его соединили с Хилдом, который возглавлял обвинительный процесс.

Когда генеральный прокурор узнал, что у Кэмеронов-Уилсонов трое маленьких мальчиков, он посоветовал не давать ход заявлению Джуди.

– Я не хочу звонить вашей жене, – сказал он Чарльзу. – Это самое скверное дело, и у нас достаточно улик, чтобы и без того повесить Кристи сто раз подряд.

Возможно, Хилд пытался защитить уважаемую семью от скандала. Но при этом история Джуди во второй раз осталась неуслышанной.

После суда еще одна женщина написала в столичную полицию и рассказала, что встречала Кристи незадолго до войны. Фэйт Уоллис занималась набором персонала в организацию по защите от воздушного нападения в районе Паддингтон, и летом 1939 года Кристи подался на работу в качестве надзирателя8. Он объяснил ей, что не стал добиваться этой должности у себя в районе, потому что не хотел, чтобы соседи знали о приближении войны. Это было очень странное утверждение – возможно, на самом деле он не хотел работать там, где его знали. По словам Фэйт, она его не приняла: «Он был таким правдоподобным и смазливым. Он пытался излучать обаяние, и мне стало так неприятно, что я решила – он не тот человек, которого стоит ставить на должность, где есть женщины». Она отказала ему, предложив вместо этого обратиться в полицию.

Фэйт вновь встретила Кристи при авианалете, когда работала старшей надзирательницей в бомбоубежище на улице Уэстборн-гроув, а он служил в полиции на Хэрроу-роуд. Он часто заходил к ней в убежище, и порой она видела его на улицах, когда убирала битое стекло или помогала раненым отходить в безопасное место. Она и еще один офицер организации по защите от воздушного нападения обсудили, почему Кристи так часто отходит от своего участка и «слоняется». Они сошлись на том, что он, возможно, был потрясен взрывами больше, чем хотел признать, – «как и все мы время от времени», – сказала Фэйт.

Кристи иногда приходил в убежище Фэйт, разыскивая одну из его постоянных жительниц – гламурную ирландку с оливковой кожей, рыжеватыми волосами и ореховыми глазами, которую персонал называл «мисс Испания». Она работала в театре Уиндмилл в Сохо, который обходил законы о непристойности, заставляя своих обнаженных танцовщиц позировать в виде неподвижных «живых статуй», и который, как известно, оставался открытым на протяжении всей войны. У Фэйт сложилось впечатление, что «мисс Испания» потеряла связь со своей семьей в Ирландии.

В декабре 1940 года Фэйт столкнулась с «мисс Испанией» возле ее дома в Паддингтоне. По словам Фэйт, девушка выглядела потрясенной и расстроенной. Она рассказала Фэйт, что только что ходила поесть с Кристи и он пришел в ярость, когда она отказалась пойти с ним в пустой дом после этого. По ее словам, до сих пор он был добр к ней, и она была заинтригована им, но его поведение в тот вечер напугало ее до ужаса. Фэйт посоветовала ей избегать его и сказала, что он не выглядел «приятным типом».

Позже в том же году Фейт заметила, что «мисс Испания» больше не посещает убежище. Она спросила о ней в пабе в Паддингтоне, но никто, похоже, не знал, куда она делась. Когда в феврале 1941 года Кристи снова пришел в убежище, довольно приветливый и «наполненный», Фэйт спросила, не знает ли он, где «мисс Испания». «Он просто набросился на меня, – сказала она, – что это я имею в виду, на что намекаю, что он не такой человек и я должна быть осторожна, потому как если его жена услышит, что я говорю подобное, то она разорвет меня на куски и т. д.». Она ответила, что ей совершенно безразлично, чем он занимается; она спросила о «мисс Испании» только потому, что надеялась, что та споет песню Lily of Laguna на вечеринке для пожилых людей в День святого Валентина.

Кристи бросил на нее взгляд, несколько раз провел рукой по макушке и сел в кресло, пошатываясь. Фэйт, видя, что он в ярости, оставила его в покое. Выпив чашку чая, он встал, чтобы уйти, сказав ей:

– Пожалуйста, больше не обсуждайте со мной эту женщину, она для меня ничто, моя жена – единственная женщина в моей жизни.

– Ну да, конечно! – ответила Фэйт, а Кристи, все еще сверкая глазами, поднялся по ступенькам на улицу.

В 1953 году, когда Фэйт Уоллис узнала, что Редж Кристи убил нескольких женщин, она снова задумалась, не причастен ли он к исчезновению «мисс Испании».

Возможно, Фэйт также была права, задаваясь вопросом, не вывели ли Кристи из равновесия бомбардировки Лондона9. Он онемел от шока в 1918 году после отравления ипритом, а убивать женщин начал в начале 1940-х годов после еще двух потрясений – его сбило с ног бомбой во время авианалета, а затем он пострадал от газа из взорванной магистрали. Отравляя женщин газом, он словно заново переживал свой крах на Западном фронте: он смотрел, как его жертвы задыхаются, и затихал.

Ранение Кристи во время Первой мировой войны могло иметь и другие последствия10. Некоторые жертвы иприта, как и он, страдали от головных болей, бессонницы, раздражительности, желудочных расстройств. У других случались приступы амнезии, а у третьих – диссоциативные расстройства.

* * *

Самым откровенным из интервью, опубликованных после суда над Кристи, стало интервью с Джоан Ховард, жительницей Йоркшира, которая прожила три месяца в доме десять на Риллингтон-плейс в 1951 году, когда ей было двадцать три года11. Ее статья появилась 28 июня в «Санди диспэтч» – газете, которая чуть было не украла сенсацию Гарри.

Джоан познакомилась с Чарльзом Брауном, хозяином дома десять, в пабе на Тоттенхэм-Корт-роуд в апреле 1951 года и договорилась об аренде задней комнаты на первом этаже за два фунта в неделю.