Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

над Кристи, Черчилль перенес тяжелый инсульт, и левая часть его тела оказалась парализована. Он остался на посту премьер-министра только потому, что сэр Энтони Иден, министр иностранных дел и его вероятный преемник, тоже был очень болен – у него были осложнения после операции на брюшной полости, которую он перенес в апреле. Серьезность состояния обоих мужчин была скрыта от общественности. По словам обозревателя «Пикториал», Черчилль заметил со своей больничной койки: «По крайней мере, мне выпала честь убрать эту тварь Кристи с первых полос»1.

Однако Кристи недолго оставался вне первых полос. В выходные пресса устроила настоящий фурор в связи с историей на Риллингтон-плейс, опубликовав все материалы, которые были придержаны до суда. В субботу, 27 июня, под заголовком «Признайтесь во всем, мистер Кристи» газета «Миррор» опубликовала письмо матери Тима Эванса к Кристи. «Вы были слишком умны для моего бедного Тима, – писала Агнес Проберт, – вы убили его жену и его дочь, а затем отправили его на виселицу».

«Я знаю, что мой мальчик не убийца, как и вы, – писала Агнес. – Но почему? Зачем вы это сделали?» Она спрашивала Кристи, не убил ли он Джеральдину, потому что она «плакала и звала маму». Она умоляла его очистить имя ее сына – теперь, когда его приговорили к смерти, по ее словам, ему было уже нечего терять.

Агнес отправила свое письмо в тюрьму Пентонвиль, но Кристи его не показали, сославшись на то, что министерство внутренних дел считает неправильным подвергать его «такому давлению»2. Возможно, правительство не хотело побуждать Кристи к дальнейшим высказываниям по делу Эванса. Агнес отправилась в палату общин, чтобы попросить своего районного члена парламента, Джорджа Роджерса, добиваться расследования приговора для ее сына.

* * *

Газета «Пикториал» все еще не могла опубликовать материалы, которые Кристи написал, находясь под стражей в тюрьме Брикстон, на случай, если он потом обжалует приговор, поэтому Гарри написал статью о своих собственных встречах с осужденным. Он рассказал, как в 1949 году Кристи спросил его, кто, как ему кажется, убил Берил и Джеральдину Эванс. «Ему не терпелось опробовать на мне свою версию, – написал он. – Ему было интересно узнать, подозреваю ли я его»3. Гарри дал понять, что теперь он считает Кристи виновным в этих преступлениях.

Гарри рассказывал своим читателям, что встречал многих убийц – Невилла Хита, который задушил и изуродовал двух женщин; Джона Хэйга, который растворял жертв в ванне с кислотой; Кристофера Крейга, «молодого желторотого бандита», который застрелил полицейского, – но ни один из них не был таким коварным, как Кристи. «Хит убивал из страсти, – писал он, – Хэйг – из корысти, Крейг – из ненависти к полицейским», но у Кристи «не было других мотивов, кроме желания испытать, как ему кажется, холодную радость от убийства». Грядущее признание в «Пикториал», пообещал Гарри, «поразит и шокирует вас».

В том же воскресном выпуске газеты «Пикториал» было опубликовано интервью с Мэри Баллингалл – двадцатилетней ирландкой, которая в январе несколько раз навещала Кристи на Риллингтон-плейс. «Обычно он вел себя как джентльмен, – сказала Мэри Тому Таллетту, коллеге Гарри. – Он хорошо говорил и казался очень щедрым. Он всегда выглядел добрым, мягким и довольно грустным. Мне было жаль его». Мэри рассказала свою историю в полиции за несколько недель до публикации.

Туманным утром в пятницу, 23 января 1953 года, Мэри со своей трехнедельной дочкой стояла на платформе станции метро Лэдброк-Гроув, когда Редж Кристи шагнул ей навстречу и предложил прикурить сигарету4. Она согласилась, они разговорились, и он проводил ее в офис Управления по оказанию государственного вспомоществования в районе Хаммерсмит, где она получила чуть больше одного фунта в качестве социального пособия.

– Этого недостаточно, чтобы содержать вас и ребенка, – сказал Кристи, вручил ей еще один фунт и пригласил зайти к нему после обеда.

Когда в два часа дня Мэри приехала в дом десять на Риллингтон-плейс, Кристи провел ее на кухню, где горел сильный огонь. Он подал Мэри стакан портвейна, затем стакан газировки «Тизер», а сам выпил рубинового вина. Пока они пили, он рассказал ей, что его жена умерла. Затем он преподнес ей подарки: пару завинчивающихся сережек с белыми и голубыми камнями, а также маленькую бутылочку виски. Он пригласил ее прийти еще раз в воскресенье и напомнил, чтобы она никому не называла его имени и адреса. К этому времени Кристи уже спрятал тела Кэтлин Малони и Риты Нельсон в нише, а тело Этель – под полом в гостиной.

В воскресенье Мэри не пришла, но в следующую пятницу Кристи разыскал ее в офисе Управления в Хаммерсмите, и в воскресенье 1 февраля она вернулась на Риллингтон-плейс, оставив своего парня присматривать за их дочерью. Кристи провел ее на кухню, освещая факелом путь через темный коридор, и попросил сесть к нему на колени. Она отказалась. Тогда он провел ее при свете факела в другие части своей квартиры. В гостиной он показал ей свои военные медали и фотографии себя в полицейской форме. Он предупредил ее, чтобы она не ходила перед окном, так как ее могут увидеть соседи.

Затем они отправились в спальню в задней комнате, где из мебели были только сундук и матрас. Кристи открыл сундук и посветил внутрь фонариком. Когда Мэри наклонилась, чтобы заглянуть внутрь, он схватил ее, повалил на матрас и запустил руку под юбку. Она пригрозила закричать, отчего он остановился и предложил ей выбрать одежду из сундука. Она взяла расклешенное зеленое пальто, пару синих замшевых сапог, два старомодных подъюбника, длинный белый шарф, две пары хлопчатобумажных чулок, две пары кожаных перчаток, одна из которых была подбита мехом, а другая – флисом. Они вернулись на кухню, где Мэри выпила еще один бокал «Тизера» и рубиновое вино.

В четверг в семь вечера Мэри снова посетила этот дом. Если ее и тревожила попытка нападения Кристи, то она также была искушена его угощениями. На кухне, раскаленной, как печь, она сидела в веревочном шезлонге и пила чай, пока Кристи ходил в соседний дом девять, чтобы занять денег и дать ей. Он запер за собой дверь кухни, сказав, что не хочет, чтобы чернокожие наверху знали о ее присутствии.

Пока Мэри ждала, она заметила, что в комнате пахнет газом. Она надела пальто, и тут Джуди, собака Кристи, с рычанием двинулась к двери. Вернувшись, Кристи объяснил, что натренировал собаку, чтобы она не позволяла никому уходить без его разрешения. Он дал Мэри купюру в один фунт, а затем запер дверь изнутри.