История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов

считает, что сознание – это результат работы нейронных сетей мозга и поэтому может быть полностью объяснено через физические процессы. Согласно такой, материалистической точки зрения, сознание – это просто функциональное состояние сложной биологической системы.

Думаю, что сам Сёрль с этим не согласится, но его подход фактически устраняет даже возможность думать о «я» как о некой особой сущности, которая стоит над физическими процессами. Впрочем, Сёрля, кажется, никогда не смущало, что одного его положение часто полностью противоречит другому.

Знаменитый исследователь искусственного интеллекта Марвин Мински назвал «сознание» и вовсе «чемоданным понятием»[103]. Оно объединяет множество совершенно различных мозговых процессов, являясь, по сути, ярлыком для обобщения таких психических процессов, как внимание, восприятие, память, мышление и т. д.

С этой точки зрения «я» – это какая-то ещё одна «штука» в «чемодане» сознания. В нём у Марвина Мински всё помещается – почему бы не поместиться и нашему «я», наряду со всеми прочими когнитивными функциями нашего мозга?

Джулио Тонони предлагает ещё одну интерпретацию – сознание у него проявляется как системное свойство интегрированной информации[104]. С этой точки зрения, чем выше уровень интеграции информации, тем более сознательной будет система.

При таком понимании сознания наше «я» – это просто побочный продукт сложности информационных потоков в мозге. Оно не является чем-то уникальным, а лишь свидетельствует о высоком уровне интеграции данных. Грубо говоря, чем больше информации мы про наше «я» соберём (создадим), тем отчётливее будем его в себе ощущать.

Автор знаменитой философской задачки под названием «трудная проблема сознания» Дэвид Чалмерс склоняется к тому, чтобы считать сознание фундаментальной характеристикой реальности. В рамках такого «панпсихизма»[105] он утверждает, что сознание или его предшественники являются основой физических объектов и даже элементарные частицы обладают некоторым уровнем «прото-сознания»[106].

Подход Дэвида Чалмерса превращает «я» из, как нам кажется, уникальной сущности в проявление более глобального и универсального сознания. «Я» как индивидуальная сущность растворяется в этой панпсихической картине реальности, где сознание присуще всему, а наше собственное самосознание – это лишь частный случай.

Британский психолог и философ Макс Велманс является автором теории «рефлексивного монизма»[107]. Если следовать его логике, то сознание, с одной стороны, неразрывно связано с физической реальностью, но, с другой стороны, проявляется через саморефлексию и осознание самого себя. В общем, мозг и сознание – это две стороны одной и той же медали.

Если рассматривать «сознание» таким образом, то наше «я» превращается в нечто вроде иллюзии, возникшей в процессе саморефлексии, происходящей в нашем мозге. Мы ощущаем «я», потому что мозг осознаёт свои собственные функции, и где-то в этом процессе проявляется наше «я», не имеющее, впрочем, какой-то независимой сущности.

Разумеется, это далеко не полный список подходов и теорий, а лишь самое его начало. Как мы видим, в научном сообществе единства нет, но и восточные учения о сознании также какого-либо единства не демонстрируют.

Примечательно, впрочем, что эти, по сути, религиозные учения, говорят ровно то же самое, что и западные профессора. А к аналогичным выводам пришли намного раньше, избрав, понятно, более художественную и безапелляционную форму высказывания.

Посудите сами…

Так, «сознание» с точки зрения Веданты и индийской философии – это Атман, фундаментальная реальность, нечто вечное и неизменное, истинная сущность каждого существа. Атман – это чистое сознание, которое независимо от ума и тела, не подвержено изменениям, страданиям или смерти[108].

В этом смысле сознание считается фундаментальной, абсолютной реальностью. Чем это отличается от панпсихизма Дэвида Чалмерса?

В буддийской школе Махаяны «сознание» – это Пустота (Шуньята). Если попытаться как-то себе это представить, то речь идёт о бесконечном потоке мгновенных переживаний, лишённых фиксированной сущности или самости. Сознание здесь не какая-то независимая сущность, а совокупность взаимозависимых явлений, текучая, постоянно меняющаяся Пустота[109].

Что ж, кажется, мы нашли сам «чемодан» Марвина Мински.

В тибетском буддизме Дзогчен «сознание» определяется как Ригпа – состояние чистого, неограниченного осознавания. Предполагается, что это естественное, изначальное состояние, свободное от концептуальных искажений и обусловленностей. Ригпа – это не обусловленное умом сознание, а прямое, спонтанное знание природы реальности[110].

О таком же чуде возникновения сознания нас учит теория системы интегрированной информации Джулио Тонони.

В китайском даосизме «сознание» – это нечто неразрывно связанное с природным порядком Вселенной, с Дао. Осознание своего единства с Дао – это состояние естественного и спонтанного переживания. То есть сознание не является чем-то отдельным, а скорее процессом следования Дао – глубинному закону, который пронизывает все аспекты бытия[111].

Думаю, что с этим вряд ли может поспорить Макс Велманс со своим «рефлексивным монизмом» или Томас Нагель с его феноменологической интерпретацией.

В общем, как метко заметил яркий современный мыслитель и исследователь Роберт Лоуренс Кун: «Современная наука не имеет хотя бы подобия консенсуса, не только в вопросах сознания людей, но и в вопросах предположительных механизмов познания у насекомых (несравнимо более простых разумных существ, чем люди)»[112].

И тут Куну можно доверять – его исследовательский проект охватывает практически весь спектр существующих представлений о сознании. Здесь учтены и существующие научные теории, и самые разные философские позиции, и, наконец, широкий спектр духовной взглядов, в частности буддийские традиции.

И всё, что ему удалось сделать после такой грандиозной систематизации, – это назвать всё, что у него получилось, «ландшафтной теорией сознания». Если коротко: любая теория может быть по-своему хороша для определённых случаев, а все вместе они создают весьма и весьма противоречивый ландшафт.

Так что затея отождествлять своё «я» с «сознанием» выглядит по меньшей мере рискованной. При объяснении непонятного непонятным ещё никому не удавалось достичь чего-то осмысленного…

СТРАННАЯ ПЕТЛЯ

Представьте, что вы смотритесь в зеркало. Обычная ситуация: вы видите своё отражение и понимаете, что это – вы. Но почему вы так уверены, что это именно вы? Что делает этот образ в зеркале – вами? Понимаю, что вопрос со звёздочкой, поэтому просто продолжим тренировать воображение.

Теперь представьте, что это зеркало бесконечно отражает само себя. Отражения множатся, создавая бесконечную цепочку, где одно отражение порождает другое. В какой-то момент вы понимаете, что вы больше не видите себя – вы видите только цепочку отражений.

Эта метафора очень близка к тому, как наше сознание описывает физик, когнитивный психолог и философ Дуглас Хофштадтер, называющий наше «я» «странной петлёй»[113].

Д. Хофштадтер последовательно показывает, что на определённом уровне сложности системы начинают в некотором смысле «смотреть на самих себя». Именно этот – рекурсивный – эффект он и описывает как «странную петлю»: мы размышляем о своих