Товарищество на вере. Памяти Инны Натановны Соловьевой - Анатолий Смелянский

бороться за его жизнь. „Я его люблю, – говорит она, – я его вырву для жизни“. Она любит его так сильно, это непохоже на обычное понятие любви между супругами, прожившими уже немало годов вместе, стало быть, вроде как привыкшими друг к другу и переведшими любовь в привычку». В другом письме рассказано о последних часах писателя: «И опять так спокоен был его сон, так ровно и глубоко дыхание, что – Люся говорит: – подумала я, что это чудо (она все время ждала от него, от его необыкновенной, не похожей на обычных людей натуры) – это перелом, он начинает выздоравливать, он поборол болезнь. Он так и продолжал спать, только около половины пятого по лицу прошла легкая судорога, он как-то скрипнул зубами, а потом опять ровное, все слабеющее дыхание, и так тихо-тихо ушла от него жизнь».

Смерть описана в упор, с обычным детализмом, но и с душевным подъемом, даже просветлением. Письма адресованы в Ригу матери – дочери православного батюшки. Владимир Иванович в марте 1940‑го в Москве, в посланиях секретаря нет необходимости, но «образцово налаженный информационный аппарат» не может пропустить факта семейной хроники. Смерть зятя чревата историческим событием, совсем не ясным для современников. Ольга Сергеевна об истории не думает, но способ обработки жизненной материи проясняет скрытую перспективу. Подробно воссозданная минута открывает «код доступа»: и к «простому дню», и к будущему.

Письма О. С. Бокшанской Вл. И. Немировичу-Данченко. В 2 т. Т. 1. М.: изд-во МХТ, 2005

Другой МХАТ

Новый коллективный труд научно-исследовательского сектора Школы-студии МХАТ посвящен Московскому Художественному театру Второму. Стоит хотя бы коротко объяснить логику тех, кто задумывал это издание.

В 1998 году вышел двухтомник «Московский Художественный театр. Сто лет». Нам хотелось тогда представить основные спектакли театра на вековом пути, людей, сотворивших этот театр (почти шестьсот имен). Достаточно объемно были даны информационные и сценографические материалы: репертуар за 100 лет, гастроли, состав труппы, альбом художников МХТ – МХАТа и т. д. Выход двухтомника обнажил пустоты в самой, казалось бы, обследованной области отечественного театроведения. Возникла внутренняя научная потребность ввести в оборот боковые, но от этого не менее существенные линии «большой» истории МХТ – МХАТа, идея которого проверялась на прочность не только в самой метрополии, но и в ее студиях, а затем и в театрах, ведомых крупнейшими учениками и оппонентами Станиславского. Одним из таких театров был МХАТ Второй.

Реальная история этого театра, созданного М. Чеховым, не была разработана, архивы лежали почти нетронутыми. Все заслонял очевидный факт: М. Чехов летом 1928 года покинул Советский Союз, а в феврале 1936 года созданный им театр был уничтожен. Знак беды на несколько десятилетий задержал саму возможность объективного исследования Второго МХАТа, его внутреннего замысла, его важнейших свершений. Уничтожение театра перекрывало смысл и содержание театра, который был столь важен современникам. Таким образом, детище М. Чехова было уничтожено дважды: сначала правительством СССР, а потом хорошо организованным забвением.

Задача книги заключалась в том, чтобы провести первоначальную работу: собрать и представить максимально возможный материал по «другому МХАТу», начиная с его студийных истоков до осени 1924-го, когда Первая студия стала обладателем гордого родительского имени, и кончая февралем 1936 года, когда это имя было ошельмовано. Решение Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП(б) было облечено в театроведческие ризы: «…так называемый 2‑й МХАТ не оправдывает своего звания МХАТа и на деле является посредственным театром, сохранение которого в Москве не вызывается необходимостью».

Тут важно не только то, что партия и правительство закрыли театр по уникальной в советской истории причине: «посредственности» учреждения искусства. Тут важно другое. Государство брало на себя труд указать, какой МХАТ следует считать истинным, а какой «так называемым». В толковом словаре эпохи уточняющее определение «так называемый» было смертным приговором.

Приговор поразил театр в исторических правах. Насколько полным было беспамятство, мог убедиться совсем недавно, когда готовил для телеканала «Культура» программу, посвященную Михаилу Чехову. Неотъемлемой частью этой программы и, если хотите, ее изначальным посылом было желание рассказать о детище Михаила Чехова, о вымечтанном им театре и о том, что с ним и с его создателем произошло. Объясняя необходимость работы, не раз сталкивался с вопросом: а Второй МХАТ – это тот, что на Тверском бульваре?

Михаил Чехов начал другой МХАТ в годы первоначального осмысления итогов революции и Гражданской войны. Законнорожденный и в целом законопослушный театр оказался театром-диссидентом, пошел в сторону от «родителей», пошел ощупью, руководимый интуицией Чехова и его «чувством целого», которому он доверял.

Другой МХАТ предложил иную модель репертуара, иное актерское искусство, иные отношения с новым обществом и страной, которая параллельно и постепенно превращалась в «невиданное государство». Между страной, возникшей в результате революции, и «невиданным государством», которое окончательно оформится в своем мрачном величии как раз в год закрытия «так называемого МХАТа Второго», был временной зазор. Весь МХАТ Второй уместился в том зазоре. В 1924 году, когда основной МХАТ возвращался из Америки после двухлетних гастролей, возвращался как «деморализованное войско» (определение К. С.), Первая студия при помощи Вл. И. Немировича-Данченко и А. В. Луначарского предъявила себя как наследник дела Художественного театра. В августе 1924‑го «старики» возвращались в Совдепию доживать (хотя в реальности им пришлось не доживать, а в полном смысле слова прожить свою другую, советскую жизнь).

М. Чехов осенью 1924-го, получив в распоряжение бывший Незлобинский театр, стал осуществлять свой упрямый замысел («замечтал театр с религиозным уклоном», по секрету сообщал Немирович К. С-у в Америку). Революция, сломавшая основы русской жизни и ее многовекового уклада, открывала, казалось М. Чехову, возможность создания нового русского театра, трагического по своему содержанию и идеального по своим устремлениям (в последнем случае М. Чехов генетически наследовал изначальные идеи отцов-основателей). Второй МХАТ 1924 года издания был попыткой М. Чехова и его товарищей переиграть советскую судьбу МХАТа Первого. В смутной ситуации исторического выбора и самоопределения основных людей и институтов русского искусства инакомыслящий и инакочувствующий артист попытался осуществить свой проект в условиях 20‑х годов, в контексте «предсталинской» культуры.

По мере того как прояснялись контуры нового положения Первого МХАТа в советской эпохе, другой МХАТ обретал свою отдельную судьбу, которую стоит вписать в контекст того, что теперь, после появления книги И. Соловьевой «Художественный театр. Жизнь и приключения идеи» (М.: изд-во МХТ, 2007), называем «жизнью и приключением идеи Художественного театра».

Труд первоначальной обработки истории Второго МХАТа включает в себя статьи о спектаклях Первой студии,