История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

культурной жизни Эллады, а получение образования здесь было очень «престижным»[434]. Μ. Нильссон допускал возможность получения образования Тарипом в каком-то ином греческом городе, кроме Афин, ибо последние во время его детства были в конфликте с молоссами — союзниками лакедемонян[435].

Однако подавляющее большинство историков (Р. Шуберт, К. Клоцш, Г. Шмидт, К. Боттэн, Д. Кросс, Н. Хэммонд) принимает факт отправки наследника молосского трона на воспитание в Афины, расходясь лишь по вопросу о времени этого события[436].

Маловероятно, чтобы Тарип отправился в Афины тогда, когда молоссы и афиняне находились не в лучших отношениях[437], поэтому напрашиваются два возможных варианта решения проблемы: либо он был послан в Афины до похода Кнема (429 г. до н. э.), когда молоссы перешли на сторону Спарты, либо вскоре после этой даты, когда эпиротские племена, порвав со Спартой, начали ориентироваться на союз с Афинами. Сторонником первой точки зрения являлся К. Клоцш, который считал, что Тарип был направлен в Афины еще ребенком до 429 г. до н. э., но затем в Молоссии к власти временно пришла группировка противников Афин; по возвращении же Тарипа в Эпир произошла переориентация молоссов во внешней политике на Афины[438].

Несостоятельность подобной точки зрения очевидна. Во-первых, опекун Тарипа Сабилинт, будучи, по-видимому, одним из инициаторов переориентации внешней политики государства на Спарту, тем самым не мог не подвергать опасности жизнь находившегося в Афинах юного царя. Тем более что мы располагаем указанием Юстина, что Тарип был последним представителем царского рода и был послан в Афины ради безопасности его жизни (Just., XVII, 3, 10–13). Во-вторых, следуя К. Клоцшу, мы должны прийти к выводу, что во время похода 429 г. до н. э. Тарип находился на воспитании у врагов своего отечества. Такой любопытный факт никак не мог бы быть оставлен без внимания Фукидидом, писавшим про детство Тарипа, если бы он действительно имел место. В-третьих, во время похода 429 г. до н. э., по Фукидиду, Тарип был еще ребенком (Thue., II, 80, 6: παίς), и тогда, если соглашаться с К. Клоцшем, надо думать, что он был отправлен в Афины чуть ли не грудным младенцем.

Таким образом, ясно, что Тарип должен был отправится в Афины уже после 429 г. до н. э., когда молоссы стали ориентироваться на Афины. Хотя большинство современных историков имеет по этому вопросу незначительные расхождения, никто из них не сомневается в том, что Тарип был отправлен в Афины в период примерно с 428 по 424 г. до н. э.[439]

В свою очередь, афиняне должным образом отреагировали на переориентацию внешней политики молоссов. Во-первых, Тарипу были дарованы права афинского гражданства, что известно из декрета афинян по поводу его внука Ариббы (IG2, 11, № 226). Во-вторых, по всей вероятности, во время пребывания Тарипа в Афинах знаменитый Эврипид поставил свою «Андромаху» — произведение, которое, стоит полагать, должно было подтвердить героическую родословную молосских царей[440].

Наибольший интерес для нас представляет реформаторская деятельность Тарипа, которую он начал после своего возвращения из Афин. Плутарх пишет, что Тарип просветил государство эллинскими обычаями, ввел человеколюбивые законы и этим прославил свое имя (Plut. Pyrrh., 1: Θαρύππαν πρώτον Ιστοροϋσιν ’Ελληνικοΐς εΰεσι και γράμμασι καί νόμοις φιλανθρώποις διακοσμήσαντα τάς πόλεις όνομαστόν γενέσται). Юстин сообщает, что Тарип первым ввел законы, а также создал сенат и институт ежегодно сменяемых должностных лиц (Just., XVII, 3, 13: senatum annuosque magistratus et rei publicam formam).

Что побудило Тарипа провести эти преобразования? Были ли они чем-то совершенно новым и привнесенным извне или же царь просто продолжил дело своих предшественников?

Говоря о побудительных мотивах реформаторской деятельности Тарипа, С. Аккаме указывал, что он был вынужден изменить древнее устройство из-за движения «снизу», т. е. борьбы его подданных за «конституцию», в чем нашли свое проявление тенденции народа к ограничению монархии[441].

Совершенно противоположного мнения придерживался К. Клоцш, который считал, что реформы проводились под непосредственным впечатлением от пребывания Тарипа в Афинах: «Полный вдохновения от греческой культуры и полный рвения и честолюбия приобщить к ней свое отечество, юный царь возвратился из Афин»[442].

Оставив пока открытым вопрос о причинах, побудивших молосского царя к реформаторской деятельности, попытаемся пристально рассмотреть указания Плутарха и Юстина.

Как первым отметил Р. Шуберт (затем его поддержали Μ. Нильссон, К. Клоцш, К. Боттэн и Д. Кросс)[443], ежегодно избираемых должностных лиц (аппиг magistratus), о которых говорит Юстин, стоит идентифицированы с известными из надписей простатами молоссов (προστάτης των Μολοσσών). Скорее всего они стали не только аналогом ежегодно избираемых чиновников, засвидетельствованных у хаонов (Thue. II. 80: έπετησίος προστασία), но и зфоров в Спарте. Основной функцией простатов, видимо, был контроль за политикой царей, а также за соблюдением законов и обычаев.

Надо сказать, что должность простата была известна в некоторых греческих полисах, в частности в Афинах. Согласно Аристотелю, простат был выбиравшимся метеками их покровителем из среды полноправных граждан, посредником между метеками и государственной властью (Arist. Pol., III, 3, 10).

По всей вероятности, в Молоссии на должность простатов избирались наиболее знатные и уважаемые представители родоплеменной аристократии. При этом едва ли можно согласиться с К. Боттэном, который полагал, что первыми простатами молоссов были опекуны Тарипа, получившие эту должность в качестве компенсации за потерю власти[444].

Кажущееся на первый взгляд убедительным мнение некоторых исследователей, что установление должности простатов вело к ограничению царской власти[445], на наш взгляд, является спорным по ряду причин. Во-первых, установление должности простатов не могло быть волевым актом со стороны Тарипа. Подобный орган, имеющий в основе родоплеменную организацию, должен был существовать задолго до Тарипа. Скорее всего простаты обладали довольно большими правами, что характерно для стадии перехода от родового строя к рабовладельческому. Более того, введение должности простатов с последующим закреплением их функций в письменном законодательстве, видимо, должно было воспрепятствовать дальнейшему ограничению царской власти. Во-вторых, трудно предположить, чтобы Тарип даже под влиянием афинских демократических идеалов пошел бы без каких-то чрезвычайных причин на добровольное ограничение собственной власти. Закрепив в законах и функции простатов, и возможно, свои собственные, он сделал работу молосских властных институтов четкой и слаженной.

Более сложным является вопрос об организации Тарином «совета». Солидаризируясь с мнением Р. Шуберта, что о введении этого органа власти и его функциях нам практически[446] ничего неизвестно[447], тем не менее можно допустить, что здесь имеется в виду совет старейшин — орган, который характерен для всех родоплеменных организаций. К. Боттэн, отмечая сходство спартанских и молосских государственных институтов в целом, даже