Рязанский след на орбите «Бурана» - Александр Фёдорович Агарев

очень короткий исторический срок космонавтика стала неотъемлемой частью нашей жизни, верным помощником в хозяйственных делах и познании окружающего мира. И не приходится сомневаться, что дальнейшее развитие земной цивилизации не может обойтись без освоения всего околоземного пространства. Освоение космоса – этой «провинции всего человечества» – продолжается нарастающими темпами. А освоение космоса немыслимо без существования современных космодромов, оснащённых по последнему слову техники.

– Урал Назибович, сколько было аэродромов для посадки «Бурана»?

– «Юбилейный» (основной) на Байконуре, два запасных: «Симферополь» в Крыму и «Хороль» – на Дальнем Востоке. Были и аэродромы аварийной посадки на случай отказа двигателей на этапе выведения. Я помню названия двух: Караганда и Уфа. Минимальная необходимая длина ВПП аэродромов аварийной посадки – 3 500 метров. Вероятность удачной посадки была на них невысока, но мы отрабатывали заходы и посадки на некоторых из них.

– У меня сразу вопрос. Урал Назибович, Вы были в разных ситуациях, Вам приходилось садиться там, – «Юбилейный» отвечал необходимым требованиям? Что Вы ощущали?

– В 1986 году, когда я первый раз прилетел на «Юбилейный», он в основном был готов, и грамотным руководством и правильными решениями начальника посадочного комплекса Вячеслава Васильевича Студнева ВПП, прилегающая к ней территория и командно-диспетчерский пункт стали соответствовать нормам обычного аэродрома. Но поверхность полосы в некоторых местах требовала дополнительной обработки по ровности, т. к. из-за высокой скорости приземления и большой удельной нагрузки на единицу площади от колёс была опасность разрушения пневматиков при существующем на тот момент состоянии поверхности ВПП. Обработка была выполнена, а мы с В. Заболотским выполнили более десятков посадок с каждых обоих посадочных курсов на Ту-154 со специальной аппаратурой, фиксировавшей неровности поверхности ВПП.

«Буран» сел нормально. По картинке было видно, что сел великолепно. Он даже чуть-чуть завис, а через мгновение коснулся практически одновременно двумя основными колёсами – левым и правым.

– Вот замечательный коллективный снимок в пункте управления, когда Вы только сели. И какое впечатление у Вас было?

– Хорошее впечатление, мне как-то было спокойно, немножко даже радостно – остался цел… Потому что резервного ручного управления нет. А автоматика могла отказать. Сел. Всё. Победителей не судят.

– Скажите, а как запуск Вы наблюдали? Там вроде бы некоторые аэродромные деятели спрятались, а то, говорят, рванёт сейчас. Всё-таки 46 вагонов целых, целый состав керосина. Водород, кислород. А Вы где в это время были?

– Я в резервном самолёте МиГ-25 сидел.

– Видели, как он стартовал?

– Видел, нормально. Ну это далеко – восемь километров удаление между полосой и стартом. Кто на вышке, кто возле самолёта. Были ещё сумерки, рассветало, но ещё темновато было.

Он сначала задымил, потом всё пошло огнём. Нижний край был 900 метров. Он тут же исчез, от него световое пятно продержалось несколько секунд и погасло.

– А 28 октября где Вы были, когда первый запуск не состоялся?

– Там был. Голубое небо, погода, вот такая была! – Тепло было! Она так и осталась стоять. Пришло сообщение, что там обнаружена неисправность. У них по программе что-то не прошло в системе запуска, в общем, что-то незначительное.

– Давайте вернёмся к снимку. Вот Вы находились на командно-диспетчерском пункте. С какой стороны он должен был зайти? С какой зашёл?

– Он должен был быть готов сесть с обоих посадочных курсов. Люди, которые руководят его полётом, должны быть готовы его посадить с обоих курсов. Они дают команду на тот посадочный курс, который наиболее приемлем для текущих условий. Особенно, исходя из направления ветра. Могут быть и другие вводные.

– А теперь возвращаюсь к М. Толбоеву и С. Жадовскому. Они находились в воздухе и караулили «Буран».

– Они находились в зоне ожидания.

– Читаю публикацию: «Буран» совершенно неожиданно не стал входить в посадочный разворот, а пошёл поперёк взлётно-посадочной полосы. Это рассказывает М. Толбоев. И дальше пишет командир отряда Виктор Заболотский, что в этот момент на командно-диспетчерском пункте возникла лёгкая паника. Пока «Буран» не вышел в ключевую точку, никто не мог понять, что происходит.

– То есть он был расположен там, где его не ждали. А потом, когда догадались, что он не туда идёт, начали его наводить, он туда помчался и с перехвата ушёл в штопор, я прочитал об этом в «Красной звезде», и не о чем тут больше говорить…

– Были Вы, Урал Назибович, на совещании, которое проходило накануне перед запуском?

– Это была постановка задачи, таков порядок в авиации.

– Запомнилось что-нибудь?

– Мне просто запомнился А.А. Манучаров. Он ставил нам задачу. Чувствовалось, что напряжены все. Это естественно.

– И последнее: они вот пишут, два только человека в мире наблюдали, за полётом «Энергии» с «Бураном», экипаж МиГ-25. Только двое наблюдали?

– Я этого не помню.

– А с земли? Вы присутствовали, слышали, как он обменивался данными, посекундно, поминутно…

– Нет, это я уже не слышал, потому что вылез из самолёта и пошёл на вышку наблюдать за предстоящей посадкой.

– Возвращаясь к этому перехвату, я прямо зачитаю: «начал выводить его в зону ожидания, для встречи орбитального корабля, предстояло выполнить не совсем обычное наведение перехватчика на воздушную цель. При обычных наведениях, которые практиковались в районах ПВО, например, считалось, что перехватчик, как правило, догоняет цель, здесь же, цель должна была догнать перехватчик».

– Правильно. Причём, её скорость, как уменьшалась, так и изменялась в широких пределах. К этому следует добавить и постоянное уменьшение высоты, с большой вертикальной скоростью, и переменчивый курс цели. Но самое главное – это большая степень неопределённости траектории, после выхода корабля из участка плазмы и снижения. Со всеми сложностями, самолёт нужно было вывести на дальность визуальной видимости – 5 километров.

– Бортовая РЛС отсутствовала?

– Её и не было.

– Как будто, она и недолжна была ставиться?

– Станции там не было…

– Как «Красная звезда» пишет, встречавшие «Буран» лётчики перехватчика всё таки сели ему на хвост, и выполнили всё блестяще.

– Тут, вы сами понимаете, есть некоторые тонкости…

– Литературу какую-то дома храните?

– В основном, документальную, художественную. Про «Буран» я читаю, сравниваю то, что пишут, с тем, что было, с тем, что я знаю. Многое я ведь не знаю.

– Вот я и спрашиваю: если И.П. Волк завёл сегодня разговор про написание книги про вашу «волчью стаю», значит, не так то много писали о Вас? О Вас точно никто не писал, конечно, кроме интервью для прессы.

– У Вас, Александр Фёдорович, совсем разные подходы к этому делу. Вы стараетесь, ближе к технической стороне всё выяснить, реальные факты по этой теме. Однако, нелегко