Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

Это правда. Мы все убили тебя. Все мы.

Все, кого ты любил, покинули тебя. Ты остался совершенно один. Некому было взять тебя за руку. Поэтому ты забрался в ванну Мэтти. Ты сделал это там.

Милый Эдди! Такой умный, такой талантливый, такой благородный. Но ты верил, что все хотят использовать тебя в своих собственных целях, превратить тебя во что-то, чем ты не был, «проявить в тебе Кинкейда».

Мэтти была права в одном. Мне следовало все это предвидеть. Мне следовало понять, как ты страдаешь, следовало понять, что значил для тебя Сеймур, следовало не дать ему уехать, следовало как-то высказаться, что-то сделать. Если бы я это предвидела, мы смогли бы исправить все, что было неправильно, ты и я, мы смогли бы сделать так, чтобы все получилось. Но я этого не сделала. Так что мы не сможем. Джейн была права. Я была опасна для тебя. Мне вообще не следовало возвращаться.

Мокрый снег продолжает валить в окно, теперь уже гуще, глухо барабаня по стеклу.

Меня будит скрип дверной петли. Должно быть, я все же уснула. Открываю глаза и смотрю на оштукатуренную каменную стену, от которой всего несколько дюймов до моего лица.

– Салли, дорогая, я принесла тебе кое-что особенное. – Голос тетушки Фэй полон надежды. Она пытается кормить меня супом с ложки и кусочками тоста. Но от вида пищи у меня сводит желудок.

– Оставь меня в покое. – Голос у меня хриплый и надорванный.

Тетушка Фэй присаживается на мою кровать. Я чувствую ее ладонь на своем плече.

– Салли, ты должна что-нибудь поесть.

– Я не голодна.

– И твой камин почти погас.

Я смотрю, как она расшевеливает кочергой пламя и подбрасывает полено. Поднос она поставила на табурет рядом с кроватью. Тост и горячий чай. Маленькая прозрачная вазочка с одним цветком. Сангвинария. Кровавый корень.

– Салли, я знаю, что ты глубоко горюешь, но ты должна есть, набираться сил. Твоя сестра Мэри уже едет, чтобы предъявить права на то, что принадлежит ей.

Что принадлежит ей.

Мы обговаривали это во время оглашения завещания, когда умер Герцог: что старший сын получает все, а если этот сын умирает, не оставив детей или младших братьев, то все получает старшая дочь.

Это Мэри Монтгомери Кинкейд, которая ненавидела Герцога так же сильно, как ее мать.

Вот и отлично, как по мне.

– Пусть забирает. Мне все равно.

– Тебе не должно быть все равно, Салли! И ты должна мыслить ясно. Ты не можешь винить себя в том, что случилось.

– Могу. И виню.

– Тут много кого можно обвинить. – Голос у тетушки Фэй тоже звучит хрипло. Ее лицо опухло, глаза красные. Ей пришлось ничуть не легче, но она пришла, да еще подбадривает меня. – Если бы я не приехала снова в Большой Дом…

Ее слова повисают в воздухе. Она снова садится на кровать и протягивает руку к цветку. Он маленький, простенькие белые лепестки окружают ярко-желтую серединку.

– Помнишь, – говорит она, – как в конце каждой зимы там, в Хэтфилде, ты прибегала домой, сжимая в руке первую сангвинарию? Эти горные цветы, они кажутся хрупкими, но они очень живучие, и эта маленькая сангвинария не позволяла ничему на свете остановить ее, она пробивала себе путь наверх сквозь мерзлую землю, давая нам знать, что, как бы в этот момент ни было холодно, весна идет. Ты должна быть такой, как эта маленькая сангвинария, Салли. Ты должна пробить себе путь наверх сквозь холод и тьму. И если ты не хочешь сделать это ради себя, сделай это ради тех из нас, кто нуждается в тебе. Так что давай, поешь.

Глава 21

Низко стелющийся туман обнимает землю, превращая позднее зимнее солнце в мутноватое марево. Я стою у окна залы, глядя на подъездную аллею, и все кажется мне мягким и бесцветным. Прямо как Мэри. Мягкий и бесцветный туман, настолько плотный, что невозможно увидеть то, что прямо перед тобой, пока оно не врежется тебе в лицо.

Я так мало знаю о Мэри! Только то, что ее мать, Белль, недолго была замужем за старшим братом Герцога Артуром, но он погиб в результате ужасного несчастного случая на воде в их медовый месяц, и Полковник решил, что Герцогу следует жениться на Белль. Поначалу они были счастливы, но одиннадцать лет спустя Герцог встретил маму и развелся с Белль, которая забрала Мэри с собой, вернувшись к родителям в округ Мерсер.

Впервые я встретилась с Мэри, когда мне было пять лет. Эдди тогда только родился, и Герцог послал за ней, потому что хотел, чтобы старшая дочь познакомилась с его новорожденным сыном. Герцог почти никогда не говорил ни о Мэри, ни о ее матери, и я с нетерпением ждала встречи со старшей сестрой. Мне казалось, что она будет точно такой же, как я, только на десять лет старше, но Мэри держалась скорее как взрослая, чем как ребенок, не желала ни играть, ни лазить по деревьям и бо́льшую часть своего визита держалась особняком.

Вечером накануне отъезда она зашла навестить меня, сказав, что знает сказку, которую я должна услышать. В незапамятные времена в волшебной стране красивый принц и прекрасная принцесса полюбили друг друга. Они поженились и родили маленькую дочку, и все трое были счастливы, пока однажды злая колдунья не решила, что хочет украсть принца для себя. Она наложила на него заклятие, обманом заставив принца изгнать принцессу и ее дочку. Колдунья женила на себе принца, но как только вышла замуж, лишилась своих злых сил – и заклятие спа́ло. Тогда принц увидел в колдунье то, чем она была, понял, что она околдовала и обманула его. Поэтому принц убил колдунью.

– Мне совсем не нравится эта сказка, – заявила я.

– Она и не должна тебе нравиться. Ты должна вынести из нее урок.

– Как я могу вынести урок из такой ужасной истории?

– Она ужасна, Салли, но при этом правдива. – Голос Мэри был тихим, в глазах – нежность. – Этим принцем был Герцог, принцессой была моя мать, а твоя мать была колдуньей.

– Мама не была колдуньей! Она не умела накладывать заклятия.

– Она была шлюхой, Салли, и она околдовала Герцога, – Мэри улыбнулась мне, но эта улыбка не вызывала желания улыбнуться в ответ. – Я говорю тебе это ради твоего же собственного блага, для того, чтобы ты, когда вырастешь, не разбрасывалась заклятиями.

В то время я еще не знала, что значит слово «шлюха», но по