Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

– Мне следовало забрать Эдди к себе домой после того, как умер Герцог, – говорит Мэри. – Тогда он бы по-прежнему был с нами.

И больше она не говорит ничего. Не пытается утешить Мэтти, не соглашается с тем, что во всем виноват Сеймур, даже не допускает вслух, что Мэтти не виновата. Шериф Эрл и Мэтти обмениваются взглядами, словно ждали от Мэри чего-то большего, и в повисшем неловком молчании Нелл приносит поднос с чаем и аккуратно разложенными стопками нарезанных четвертинками сэндвичей.

Мэри снимает крышку с заварочного чайника и принюхивается.

– Я пью улун, – говорит она Нелл. – «Тетли». Пожалуйста, закажи его. А также, отныне и впредь, обрезай у сэндвичей корку.

Нелл вспыхивает и, опустив глаза, бормочет: «Да, мэм».

Я не рассчитывала, что Мэри будет такой великодушной, но не ожидала и того, что она настолько придирчива и высокомерна. Нам всем придется к этому привыкнуть.

– Твоя мать тоже всегда обрезала корки, – говорит Мэтти. – И пила улун.

– Так и было.

Мэтти берет чашку, подносит ко рту, потом замирает и смотрит на нее. Мне вспоминается тот момент, когда Мэтти рассказывала мне, что знает каждую серебряную ложечку и каждую фарфоровую тарелку в этом доме, считает все это своим по праву. И вот теперь она сидит напротив новой хозяйки дома, дочери своего младшего брата, женщины, которая унаследовала все, что должна была унаследовать Мэтти. Это было несправедливо тогда, несправедливо и сейчас, но уж как есть, так есть.

– Как, я уверена, тебе известно, Мэри, – продолжает Мэтти, – с тех пор как умер Герцог, мы с шерифом руководим «Кинкейд Холдингс» – от лица Эдди – и, разумеется, продолжим делать это в твою пользу – так долго, как пожелаешь.

– Дадим тебе сколько угодно времени, чтобы обустроиться, – добавляет шериф Эрл, – познакомиться с людьми, разобраться, откуда приходят и на что идут деньги…

– Мой муж – весьма способный человек, – отвечает на это Мэри.

– Кстати, о том, откуда приходят деньги, – вставляет Филипп. – Мы с женой слышали – даже в округе Мерсер – об этом вашем самогонном налоге.

– Вы не только позволяете людям заниматься противозаконной деятельностью, – тон Мэри суровеет, – но и извлекаете из этого прибыль.

– Эти деньги идут на мощение дорог, – говорит шериф Эрл. – На помощь вдовам и сиротам.

– На услуги первой необходимости, – прибавляет Мэтти.

– Это противозаконно, – говорит Филипп.

– Я хочу, чтобы это прекратилось, – подхватывает Мэри.

– Ну, это возможно, – шериф Эрл говорит примирительным тоном – тем, к которому всегда прибегает, когда пытается сделать так, чтобы скверная ситуация не стала еще хуже. – Этот самогонный налог был даже не налогом, а скорее договоренностью в духе «давайте попробуем и посмотрим, что из этого получится».

– Дело не только в налоге. Производить спиртное неправильно, и это должно прекратиться. – Мэри поворачивается ко мне. – Когда наш младший брат умер, я спросила Бога, зачем это было нужно. И тогда меня осенило. Бог хочет, чтобы я была здесь. У него есть для меня миссия.

– Превратить этот округ в законопослушное, богобоязненное место, – добавляет Филипп.

– Мне известно, что вы – мои тетя и дядя, – говорит Мэри Мэтти и шерифу Эрлу, – но мы с мужем не нуждаемся в услугах тех, кто наживается на виски.

Мэтти встает. Я жду, что она сейчас взорвется, будет плеваться огнем, но вместо этого ее голос звучит тихо и холодно, и я чувствую кинкейдовский темперамент, который она удерживает внутри.

– Ты только что прибыла сюда, Мэри Монтгомери-Кэнон. Ты и твой новоявленный пастор-муж со всеми вашими представлениями «мы благочестивее вас». У вас даже чемоданы еще не распакованы. Вы даже знать не знаете, какая помощь вам понадобится. А к тому времени, как узнаете, будет слишком поздно.

Глава 22

Сесил отпирает дверь в подвал Универмага. Он по-прежнему выглядит усталым, но считает себя обязанным объяснить устройство «Кинкейд Холдингс» Мэри и Филиппу. Пока им явно не нравится то, что они слышат. В первый день по приезде я устроила им экскурсию по округу, а этим утром они инспектировали Универмаг, и Сесил показал им бухгалтерские книги. Когда он сказал, что магазин принимает виски на реализацию и что арендаторы платят аренду спиртным, когда у них туго с деньгами, Мэри и Филипп были потрясены.

– Вы держите виски в этом самом здании? – переспросила Мэри. – Я хочу его видеть!

Вот поэтому мы здесь. Сесил ведет Мэри и Филиппа вниз по лестнице и включает свет. Цепочка лампочек без абажуров заливает резким светом ряды полок, заставленных бутылками. Тут и эль, и бузинное вино, и персиковый, грушевый и яблочный бренди. Но в основном это виски. Белый виски. Сотни и сотни галлонов – в банках Мейсона, в глиняных кувшинах, в бутылках из-под лимонада, в медицинских бутылях, иными словами, практически во всем, что можно заткнуть пробкой. Одни покрыты многолетними наслоениями пушистой пыли, другие настолько глянцево чисты, что их, вполне возможно, выставили на полку на этой неделе.

Помню, как я впервые побывала здесь. Мне было семь лет, я играла в кабинете Герцога в подсобке Универмага, но к нему пришли какие-то мужчины, и он велел мне куда-нибудь смыться, поскольку ему надо обсудить «взрослые дела». Ну я и пошла бродить по Универмагу, подглядывая за покупателями и гадая, что это за такие взрослые дела могут быть. Потом мне попалась на глаза та дверь в подвал. Открытая. Обычно она была заперта, детей туда не пускали, поэтому, конечно же, я тихонько прокралась вниз по лестнице. У меня было такое чувство, словно я наткнулась на некую запретную сокровищницу вроде пещеры Али-Бабы. Потом из-за угла вышел Том с бутылкой в руках.

– Тебе здесь быть не положено, – судя по тону, он меня ругал, и это было совершенно не похоже на Тома.

– Почему? Что это за место?

Том начал выполнять поручения Герцога, когда ему было то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Он иногда позволял мне ходить с ним и отвечал на все вопросы, которыми я его засыпала. Теперь же он смотрел на меня так, словно пытался решить, следует ли отвечать на мой вопрос. Его лицо сделалось очень серьезным.

– Это место, где мы храним запасы. – Его голос стал тихим, чуть громче шепота, и я поняла, что речь идет о чем-то очень важном, о какой-то тайне взрослого мира. – Виски, – он приподнял бутылку. – Для покупателей.

Виски. Я знала, что Герцог, как и большинство мужчин в округе Клэйборн, пьет виски, а также знала, что некоторые люди думают, что пить