Русские государи в любви и супружестве - Николай Федорович Шахмагонов

открывает Григорий Орлов, а закрывает Григорий Потемкин. В одном документе, в частности, сообщается: «…вахмистр Потемкин – два чина по полку да 10 000 рублей». В другом документе, в котором также отмечены немногие, говорится о том, что «жалуется Конной гвардии подпоручику Григорию Потемкину 400 душ» в Московском уезде Куньевской волости. Известно, что вахмистр Потемкин был представлен к очередному чину, но императрица своей рукой написала «два чина по полку», произведя его сразу в подпоручики.

Несколько позже, к одной из годовщин восшествия на престол, императрица вновь отметила ближайших своих соратников. И опять-таки имя Потемкина было поставлено рядом с именами маститых мужей. Достаточно сказать, что список открывал генерал-фельдмаршал, Ее Императорского Величества генерал-адъютант, действительный камергер, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник, сенатор и кавалер граф Кирилл Григорьевич Разумовский.

Уже при первых встречах императрица произвела на Потемкина неизгладимое впечатление, хотя, как показали дальнейшие события, в мечтах своих он не заходил слишком далеко. Он почитал Екатерину II более как императрицу, нежели как женщину. Она тоже не выделяла его среди ближайших своих соратников, отличая наградами и милостями народу с остальными.

Вскоре после переворота Григорий Александрович стал камер-юнкером. В 1763 году он получил назначение на должность помощника обер-прокурора Синода. Это императрица сделала не случайно – она знала об увлечении Потемкина духовными науками и полагала, что никто лучше его не сможет представлять ее интересы в Синоде. В указе по поводу назначения говорилось, что он направляется для того, чтобы «слушанием, читанием и собственным сочинением текущих резолюций… навыкал быть искусным и способным к сему месту».

Трудно сказать, как бы сложилась жизнь Потемкина, если бы ему довелось служить в Синоде долгое время, но судьба распорядилась иначе. В 1763 году с Григорием Александровичем приключилось несчастье.

В «Русском биографическом словаре», выпущенном Русским историческим обществом под редакцией А.А. Половцова в 1896–1918 годах, в статье, помещенной в 14-м томе и посвященной Григорию Александровичу, значится: «В 1763 году Потемкин окривел, но не вследствие драки, а от неумелого лечения знахарем. Что же касается отношения князя Григория Орлова к Потемкину, то Императрица в 1774 году сказала Григорию Александровичу: “Нет человека, которого он (Орлов. – Н.Ш.) мне более хвалил и, невидимому мне, более любил и в прежние времена и ныне, до самого приезда, как тебя”».

Граф Александр Николаевич Самойлов, племянник Потемкина, вспоминал, что Григорий Александрович, возвратившись в 1763 году в Петербург из Москвы, где присутствовал при коронации Екатерины II, заболел горячкой. Всегда отличавшийся небрежением к официальным методам лечения, он и в тот раз воспользовался услугами знахаря – некоего Ерофеича, известного в то время изобретателя водочной настойки. Тот обвязал ему голову повязкой со специально приготовленной мазью. Потемкин вскоре почувствовал сильный жар и боль. Стащив повязку, он обнаружил на глазу нарост, который тут же сколупнул булавкой. Не подтверждает Самойлов и то, что Потемкин был обезображен потерей зрения, ибо глаз не вытек и остался цел, хотя и перестал видеть. Разумеется, безжизненный глаз унес некоторую часть красоты, но не настолько, как хотелось бы сплетникам. Самойлов писал: «Тогдашние остроумы сравнивали его (Потемкина. – Н.Ш.) с афинейским Альцибиадом, прославившимся душевными качествами и отличною наружностью».

И все же случившееся потрясло Григория Александровича. Он замкнулся, долгое время не выезжал из дома, не принимал гостей, полностью посвятив себя чтению книг по науке, искусству, военному делу и истории, а также «изучая дома богослужебные обряды по чину архиерейскому». Опять появились мысли о духовной стезе…

Однако заточение нарушил Григорий Орлов, приехавший к Потемкину по поручению государыни. Он чуть ли не силой снял повязку с незрячего глаза и заявил:

– Ну, тезка, а мне сказывали, что ты проказничаешь. Одевайся, государыня приказала привезти тебя к себе.

19 апреля 1765 года Потемкин получил чин поручика, в котором: «исполнял казначейскую должность и надзирал за шитьем мундиров». Надо сказать, что ко всем обязанностям Григорий Александрович относился с присущей ему добросовестностью. В частности, «надзирая за шитьем мундиров» и занимаясь вопросами обмундирования, он настолько глубоко вник в дело, что затем, в период своего управления Военной коллегией, провел полезнейшую для русской армии реформу, избавив военную форму от «неупотребительных излишеств».

О том периоде жизни Григория Александровича А.Н. Фатеев писал: «Можно сказать одно, что его петербургское времяпрепровождение не напоминало того же знати и гвардейской молодежи. Он предался ревностному изучению строевой службы и манежной езды. В этих вещах проявил большую ловкость, чем в великосветских салонах и эрмитажных собраниях… Приглашаемый на малые собрания, состоящие из самых близких Императрице особ, Потемкин не отличался ни изящными манерами, ни ловкостью, подобной той, какую проявлял в конном строю. Как эрмитажный гость, он приводил в конфуз хозяйку. Благодаря геркулесовой силе, ему случалось ломать ручки от кресел, разбивать вазы и пр. Однако ему уже тогда прощалось и сходило с рук, о чем другие не решались подумать. Императрица Екатерина II знала и ценила его службу, не имеющую ничего общего с великосветским гвардейским времяпрепровождением».

Екатерина Алексеевна, в отличие от своих предшественниц на престоле русских царей, ценила, прежде всего, деяния своих подданных, направленные на благо Отечества.

О поисках императрицей способов к улучшению участи народа свидетельствует и созванная ею в 1767 году «Комиссия об уложении». В работе Комиссии, о которой будет подробно рассказано в последующих главах, Потемкин принял активное участие. 19 июня 1766 года он был назначен командиром 9-й роты лейб-гвардии Конного полка, а в 1767 году с двумя ротами этого полка был направлен в Москву для «несения обязанностей по приставской части».

Там же он стал еще и опекуном «татар и других иноверцев», которые сделали его своим депутатом, дабы он отстаивал их права «по той причине, что не довольно знают русский язык».

Уже тогда он начал изучать нравы и обычаи малых народов, их историю, быт, что позже очень помогло ему в деятельности по управлению Новороссией и другими южными губерниями.

Известно, что в тот период Григорий Александрович близко сошелся с автором записок об освобождении крестьян и сочинений по истории России Елагиным. Потемкин поддерживал идею освобождения крестьян. Кстати, рассматривала этот вопрос и Екатерина II. Но надо учитывать время и не забывать, в каком состоянии тогда находилась Россия. Императрице было известно, что идея освобождения крестьян не вызывает энтузиазма среди большинства помещиков. Власть же ее еще была недостаточно укреплена, чтобы можно было идти решительно против крупных землевладельцев. Необходимо также учесть, что многие помещики и заводчики зачастую находились под большим влиянием своих управляющих, почти поголовно иноземцев, прибывших в Россию не для освобождения народа, а для финансового его закабаления ради личной