Зачарованный сад - Александра Леонидовна Баркова

И, прежде чем мы перейдем к рассказу о розах, нам надо вспомнить детали биографии Клеопатры. Она свергла своего брата и захватила власть в Египте благодаря поддержке Юлия Цезаря, затем она как царица Египта приезжает к нему в Рим — и именно тогда заговорщики убивают Цезаря. Клеопатра бежит на родину. Теперь уже сподвижники Цезаря начинают делить его державу. Один из них, Марк Антоний, прибывает в Египет с совершенно банальной целью: захватить его богатства, — и вот тут Клеопатра использует все свои таланты и возможности, чтобы объяснить Антонию, что неплохо бы прихватить и ее в качестве царицы, а не казнить, как он изначально планировал.

Давайте же наконец перейдем к розам.

Итак, задача Клеопатры — шокировать Антония, и она, помимо прочего, приказывает покрыть пол в зале лепестками роз слоем высотой в локоть. Вообразите, сколько роз для этого пришлось срезать! Ходить по такому «сухому бассейну» совершенно невозможно, поэтому поверх него натянута тонкая металлическая сетка. И вот Антоний идет к Клеопатре по этому благоухающему пружинящему ковру… ну как тут в нее не влюбиться?!

Встреча Клеопатры и Антония. Лоуренс Альма-Тадема, 1885 г.

Частная коллекция / Wikimedia Commons

Продолжаем урок истории. Преемники Цезаря — Антоний и Октавиан Август — из союзников превращаются во врагов. Антоний живет в Египте, женится на Клеопатре (между прочим, у них было трое детей, что не показано ни в одном из фильмов, сыновья то ли умерли, то ли погибли, а вот дочка очень удачно вышла замуж) и ведет себя как восточный царь, что вызывает возмущение в Риме. Начинается война между Октавианом и Антонием.

Римский историк Плиний Старший рассказывает, как Антоний боялся, что Клеопатра его отравит, что она тайно перешла на сторону Октавиана, — и Антоний приказывает, чтобы всю его еду и питье сначала пробовали. Царица устраивает пир, является туда в венке из роз, в разгар пира она ощипывает лепестки цветов со своего венка в чашу с вином и предлагает Антонию выпить. Тот подносит чашу к губам, Клеопатра вдруг велит: «Не пей!» — приказывает привести преступника, осужденного на смерть, тот выпивает это вино и тут же умирает. Клеопатра говорит, что розы в ее венке — отравлены и что она могла бы легко умертвить Антония, если бы пожелала.

Вот такая эффектная демонстрация политической верности.

Не спрашивайте меня, помыла ли Клеопатра руки после этого…

Давайте подумаем, зачем нужны подобные истории.

Посмотрите на римские бюсты, на прически римских дам (впрочем, и мужчины тоже были весьма ухожены). Вообразите, сколько времени они проводили у своих парикмахеров, чтобы все это соорудить. Мы с вами в салоне красоты листаем глянцевые журналы… В Древнем Риме с глянцевой бумагой было не очень, но, как вы понимаете, эти истории отлично заменяют гламурную прессу. И тогда становится понятно, что подобного римлянам нужно больше и больше, потому что как нельзя два раза делать одну и ту же прическу, так нельзя два раза слушать одну и ту же историю.

Вот вам еще — Египет, розы, гламур и ни капли правдоподобия.

Луций превращается в осла. Николай Абильгор, 1807–1808 гг.

National Gallery of Denmark

Во втором веке Апулей пишет роман в жанре, который мы бы сейчас назвали фэнтези, — «Метаморфозы» (то есть «Превращения»), или «Золотой осел». «Осел» — потому что главный герой превращен в осла, а «золотой», потому что книга приводила читателей в восторг. Обращенный в осла Луций претерпевает массу приключений, но в конце концов добирается до храма Исиды, съедает венок из роз и возвращает человеческий облик. За века чтения этого бестселлера одни воспринимали его как чисто развлекательную книгу, другие видели в ней философский текст о становлении личности — через падение и похоть в облике осла, сознательное пребывание в этом качестве (Луций почти сразу узнает, что розы вернут ему человеческий облик, но когда он в начале книги видит у дороги куст роз, то рядом находятся разбойники, — и Луций решает, что ослом быть безопаснее), затем идет стремление стать человеком, поначалу тщетное, наконец успешное, за которым следует духовное посвящение и социальное возвышение. И на протяжении всей истории Луция сопровождают розы: лепестки, которыми осыпают ложа любви и пиршественные столы, гирлянды на статуях богов (прежде всего Венеры) и, наконец, венок (rosea corona) в руках жреца. Исследователи видят в этом глубокий символический смысл: рассыпанные лепестки — это знак порока (похоть, чревоугодие), гирлянды, то есть розы сплетенные, но незамкнутые — поклонение тем богам, которые не могут помочь в духовном пути, и наконец венец из роз — символ завершенности и духовного совершенства.

Венок из роз Апулей приписывает Исиде. Разумеется, спустя двести лет после Клеопатры в Египте точно не было недостатка в розах, так что упоминание о них в культе Исиды отражало вполне реальную культовую практику своего времени. Но эта информация о розах Исиды перешла в популярную литературу (и на интернет-сайты) — уже без указания века и ссылок на Апулея, так что может сложиться ложное впечатление, будто так было на протяжении всех трех тысячелетий истории Древнего Египта…

Ну что ж, наши римлянки послушали удивительную историю, за это время им сделали сложную прическу (закрепив сверху специальной сеточкой, чтобы это сооружение из своих и накладных волос не развалилось) — и пора отправляться на императорский пир.

Мы подходим к розам сложного желто-розового цвета, со множеством лепестков. Кажется, именно о таких в древности писали как о столепестковых. Хотя стоп…

«Отец истории» Геродот сообщал о розах мифического царя Мидаса, у которых было шестьдесят лепестков. Римские авторы писали о столепестковых розах. Что это? Развитие садоводства в древности и появление новых сортов? Не совсем.

Они не пересчитывали лепестки розы, оба эти термина означают круглое число в значении «очень много». Просто во времена Геродота была принята вавилонская шестидесятиричная система счисления (и поэтому в нашем часе 60 минут), а Рим перешел на привычную нам десятичную.

Сколько же всего лепестков было у древних роз? У одного из древнейших сортов — дамасской розы (внешне она похожа на шиповник со множеством лепестков) — их число достигает семидесяти, иногда даже девяноста.

И тут мне задают вопрос про богиню Флору. Как некстати! Она, конечно, имеет самое прямое отношение к розам, только вот в сентябре про нее говорить странно, потому что