Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

— Что ты делаешь? — удивилась я.

— Делаю за этого придурка его работу. Долго так продолжаться не может. Вот увидишь, скоро его возьмут за задницу!

Клайв оказался прав. Днем пришел Эд. Вид имел озабоченный. Он уселся за стол Клайва, я заварила ему кофе. Вошла Мэдди.

— Ну и каково ваше мнение о докторе Зайтуне? — спросил Эд.

Думаю, Эд не ожидал от Клайва такой откровенности, а Клайв выложил ему все. Мы с Мэдди тоже не остались в стороне. Эд выглядел ошарашенным — похоже, наше единодушие его поразило.

— С ума сойти! — только и сказал он.

Клайв выразительно посмотрел на нас с Мэдди, намекая, что им с Эдом нужно поговорить наедине. Мы ретировались. Когда Эд вышел, Клайв вкратце поведал нам об их беседе.

— Этот урод не только у нас работает из рук вон плохо. Уже полбольницы интересуется, какого черта он здесь забыл. Последней каплей стало дело наркомана. Коронер получил отчет и устроил грандиозный скандал.

Мы с Мэдди не сразу припомнили детали того вскрытия, поэтому вопросительно уставились на Клайва.

— Он написал в отчете, что смерть была вызвана передозировкой героина, и даже не упомянул об имплантатах.

— А нужно было? — спросила Мэдди.

Клайв скорчил гримасу:

— Как говорит Эд, такой метод лечения не имеет лицензии. Медицинский совет уже заинтересовался той клиникой, а когда пациент умер, они вообще встали на уши.

Я мало знала о механизме лицензирования, но по тону Клайва поняла, что дело серьезное. Достаточно произнести слова «Медицинский совет» при враче, чтобы он позеленел и покрылся испариной.

— Коронер был недоволен, что в отчете Зайтуна не упоминалось об имплантированных капсулах. Он заявил, что патологоанатом проявил недопустимую халатность, не представив всех необходимых доказательств.

— Но вы же сохранили капсулы? — спросила Мэдди.

Клайв хитро посмотрел на нас:

— Торчал бы я здесь столько лет, не будь я прозорливцем?

Это стало началом конца карьеры доктора Зайтуна, хотя дело продвигалось медленно. Капсулы Клайв отправил на токсикологический анализ. Доктору Зайтуну пришлось переписать отчет, признав, что он «забыл» упомянуть об имплантатах. Медицинский совет продолжил проверку частной клиники, а доктору Зайтуну пришлось нас покинуть. У нас как гора с плеч свалилась.

Мы полагали, что больше не услышим о докторе Зайтуне, но ошибались. Однажды в морг приехал встревоженный Билл Баксфорд. Выяснилось, что началось расследование смерти Джона Лестера, но в последний момент оказалось, что доктор Зайтун недоступен.

— Сейчас он работает в Ковентри, — сказал Билл. — Он утверждает, что секретарь согласовал дату расследования, не посоветовавшись с ним, а у него запланирован отпуск во Франции, и его нет на месте.

— Да неужели? — произнес Клайв.

— Конечно, его присутствие желательно, но раз уж так вышло, коронер подумал, что выступить могли бы вы…

Клайв вспыхнул.

— Какого черта! Почему я должен подчищать за этим говноделом? Интересно, а платить вы мне будете столько же, сколько и ему?

Билл явно смутился. Он пробормотал что-то насчет того, что с Клайвом обойдутся «достойно».

Когда Билл ушел, Клайв выскочил из морга и принялся расхаживать по парковке, как зверь в клетке, — явный признак того, что он страшно зол. Потом он поднялся к Эду, но и у того были для него плохие новости.

— К сожалению, суд коронера не отличается от любого другого. Если не явишься, впаяют штраф. Могут даже арестовать.

После этого разговора Клайв еще час мерил шагами парковку. Мы с Мэдди чувствовали себя скверно. Размеренное течение жизни морга было нарушено. Мы решили заняться чем-нибудь, чтобы лишний раз не нервировать Клайва — в такие минуты от него лучше держаться подальше.

В итоге состоялось грандиозное расследование. В зале суда, по словам Клайва, собралась куча адвокатов, врачей, фармацевтов и экспертов по наркотическим средствам. Сам он перед слушанием заехал в морг — в твидовом пиджаке, ярком жилете и темных брюках. Выглядел очень респектабельно. Он уверял, что абсолютно спокоен, но я уже хорошо его знала, чтобы догадаться, что это не так. Он уехал, а мы с Мэдди ждали его возвращения.

Когда Клайв вернулся, мы сразу поняли, что он выдержал испытание и сохранил достоинство. Вердикт оказался «открытым» — исходя из имеющихся доказательств, коронер не смог определить, какие именно обстоятельства привели к смерти Джона Лестера. Медицинский совет продолжил проверку клиники, использовавшей героиновые имплантаты, так что расследование не закончилось.

— Зря только потратил время, — резюмировал Клайв.

В кабинет вошел Эд — ему тоже было интересно, как все прошло.

— Хороший парень, этот коронер, — сказал Клайв. — Давать ему показания — одно удовольствие.

— Он справедливый, — сказал Эд.

— Но и строгий. В зале был младший брат погибшего, и коронер вдруг заметил, что тот жует резинку. Он тут же прервал заседание и изрек: «Юноша, это суд, а не футбольный матч». Видели бы вы того бедолагу!

Эд понимающе кивнул.

Глава 47

Очень надеюсь, что читатель не осудит нас слишком строго за то, что наша работа не мешает нам всегда сохранять чувство юмора. Кому-то может показаться, что кощунственно слушать музыку, разматывая кишечник, или разгадывать кроссворд, вынимая мозг (Мэдди так ни одного и не разгадала, что очень веселит Клайва и Эда). Это можно понять. Но, если мы иногда и позволяем себе такое, это вовсе не значит, что мы не проявляем уважения к нашим пациентам или к тем, кто их потерял. Напротив, я убеждена, что мы заботимся о живых и умерших лучше, чем святые отцы о своей пастве.

Мы видим вещи, которые укрываются от глаз большинства людей. Раньше, до начала работы в морге, я не осознавала, насколько современные люди отгородились от смерти. Сто лет назад человек, едва родившись, уже имел дело с мертвыми, поскольку об умерших близких в те достославные времена заботились так же, как о живых. Если человек умирал, он довольно долгое время находился дома, чтобы с ним могли проститься все друзья и родственники. Сегодня тело попадает в руки профессионалов вроде нас. Большинство из них делают свое дело хорошо. И тем не менее для них это просто работа, за которую платят. Сейчас проводить человека в последний путь приходят немногие, а случается, что и вовсе никто. Люди не желают иметь дел со смертью и предпочитают платить, чтобы кто-то другой выполнил всю грязную работу.

Однако и мы, работники смерти, знаем ли смерть? Смерть — одинокое дело, и не только потому, что живые инстинктивно стараются от нее отгородиться, но и потому, что она