Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

Отец Дормий поднялся на ноги и неспешно подошёл к умирающему, опустился на колени и перевернул его на спину. Положив грязные ладони ему на грудь, он прикрыл глаза и принялся едва слышно шептать. Вайс дышал всё реже. Посиневшие губы казались тёмным пятном на окровавленном лице, а широко распахнутые красные глаза стремительно стекленели.

— Скорее! — не выдержал Карл и подался вперёд, но на его плечо опустилась безжалостная рука Гильяма Фолтрейна.

Эдвальд, неподвижно смотрел на священника. В отличие от алхимика, видевшего подобное лишь однажды, король наблюдал такое уже в четвёртый раз, но это зрелище не переставало поражать его. Оно поражало и приводило в холодную ярость. Почему? Почему этот чёртов священник? Чем он заслужил такой дар? Почему боги одарили его? Деревенского священника, даже не епископа! Он ведь… ничтожен. Быть может, в этом и кроется разгадка? Холар одаривает самых ничтожных? В этом есть смысл. Аминея была дочерью крестьянина и получила дар исцеления, когда её отца поразила проказа…

Отец Дормий тем временем продолжал шептать, держа руки на почти неподвижной груди лысого наёмника. «Неужели Холар оставил его? — злорадно пронеслось в голове Эдвальда. — Неужели на этот раз не удастся?» Но вдруг изо рта Вайса вырвался поток воздуха вперемешку с каплями крови. Он перевернулся на бок и закашлялся.

— Холар милостив… — выдохнул священник и посмотрел на окровавленные ладони.

— В отличие от меня, — проговорил Эдвальд, взглянув на Карла. — Как вам зрелище, господин Эльдштерн? Вы собственными глазами видели, к чему привела ваша первая неудача, но, судя по всему, это не стало достаточным поводом сделать всё правильно. Быть может, вы не настолько хороши, как о вас говорят?

Вайс лежал на полу без сил и тяжело дышал.

— Смотрите же, что натворили, — продолжал король. — Прочувствуйте это как следует. По вашей вине человек умирает в муках и вновь возвращается к жизни лишь для новой мучительной смерти. А после всё повторится. И вы прекрасно знаете, что может положить этому конец.

Карл перевёл взгляд на короля. В глазах старика пылала ненависть.

— Приготовьте всё правильно, господин Эльдштерн, — строго, но вкрадчиво заговорил король, — и тогда, обещаю, вы отправитесь домой. В целости и сохранности. С щедрой наградой в кармане и счастливой племянницей под боком. Я знаю, вы дорожите ей…

На лице алхимика вдруг появилась усмешка. Он с трудом пытался сдержать улыбку, но вскоре зашёлся скрипучим стариковским смехом. Мастер Уоллес поморщился: подобные звуки были слишком редкими гостями в этих стенах.

— Вы пытаетесь разыграть ту же карту, что и чёртов Дериан Рейнар. Но на сей раз это не сработает. Я знаю, что Рии в замке нет.

Король на мгновение опешил. Откуда старику это известно? Кто ему рассказал? Вспышка паранойи заполнила душу леденящим холодом. Впрочем, он тут же уступил место испепеляющей злости.

— Сир Гильям, — процедил Эдвальд, — обнажите меч и занесите его над отцом Дормием.

Рыцарь исполнил приказ незамедлительно. Бесцветные глаза глядели равнодушно, как и всегда. Дормий же встретил замерший над собой клинок выражением глубочайшей усталости. По виду он уже смирился с любым, даже самым мрачным исходом этой встречи.

— Пусть Риенны в замке нет, но рано или поздно она найдётся, — проговорил король, сжав кулак. — А до тех пор… Что если отец Дормий умрёт и некому будет исправлять ваши ошибки, Карл? Сколько тогда попыток вам потребуется? Сколько невинных людей должны будут умереть из-за вашего упрямства? Клянусь, вы увидите каждую смерть. Мужчины, женщины, старики, дети — все они будут корчиться в муках, истекать кровью и исходить пеной на ваших глазах. И в каждом их взгляде перед смертью застынет немой вопрос, обращённый к вам: почему? Почему вместо чудесного эликсира вы снова приготовили яд?

Усмешка исчезла с лица Карла. Описанные королём картины, казалось, лишили его сил даже на ненависть, и теперь всё, что ему оставалось, — это самое чёрное отчаяние.

— Вы решили испытать моё терпение, — король слегка наклонился к алхимику, — я же могу испытать на прочность ваши нервы. Ну так как? Сколько людей должны умереть, чтобы вы перестали упрямиться? Полагаю, начать лучше с тех, кто вам знаком.

— Вы… Ты… — сорвалось с дрожащих губ Карла, — Ты чудовище, Эдвальд Одеринг.

Король выпрямился и взглянул на сира Гильяма, готового без тени сомнения выполнить любой приказ и залить камеру кровью. Однако его величество кивнул головой в сторону, и меч гвардейца тотчас вернулся в ножны.

— Нет, господин Эльдштерн, — проговорил король, сделав голос чуть мягче. — Ещё нет. Но клянусь душой своей сестры, следующая неудача станет последней как для Рихарда Вайса, так и для отца Дормия. Сир Гильям, уведите старика в лабораторию.

* * *

Дверь в камеру закрыли за засов. Звук шагов постепенно стихал и оборвался грохотом тяжёлой двери. Мастер Уоллес вернулся в своё логово.

Вайс лежал на полу, судорожно ловя губами воздух. Этот раз оказался самым гадким из всех. Собственная липкая кровь высыхала и стягивала кожу, источая тяжёлый железистый запах. Похоже, ему снова понадобится новая драная провонявшая потом рубаха, чтобы вновь в полной мере ощутить себя заключённым.

Дормий сидел рядом, глядя в стену.

— Зачем? — хрипло спросил Вайс и закашлялся, сплюнув ещё немного крови. — Зачем ты это сделал? Я же…

— Я помню, — отстранённо ответил священник. — Ты просил не оживлять. Но я не мог иначе. Просто… Просто не мог.

— Чувство долга, да? Ох… Самая поганая дрянь на свете. Долг толкает людей на самые, кха, идиотские поступки. И самые жуткие к тому же. Не знаю даже, что хуже этого. Наверное, только…

— Вера? — перебил его отец Дормий, повернув голову. — Ты ведь это хотел сказать?

Вайс скривил губы в беспомощной ухмылке и, собрав силы, кивнул головой.

— Я не жду, что ты меня поймёшь, Рихард, однако именно вера помогает мне справиться с грузом долга на моих плечах. Долга перед самим Владыкой милосердия. И груз этот чудовищно тяжёл.

— Поэтому ты не шелохнулся, когда тот ублюдок занёс над тобой меч?

— Именно. Я знал, что сегодня не погибну, как и не увижу твою смерть. Просто знал.

— Воля Холара, да? — усмехнулся Вайс. — И препятствовать ей ты не в силах?

— Я сам её проводник. Противиться ей