Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка - Линда Петерсон

как Анна Мэри работала в 1840‑х вместе с матерью дома, в 1850‑х она перевела эту модель семейного творчества в практику живописи с другими женщинами. Мы помним, как Мэри Хоувитт писала о работе с дочерью: «Иногда мы с Энни сидим вместе в одной комнате, каждая за своим столом, в течение часа или двух, никогда не разговаривая… Затем мы говорим: „Как тихо и приятно, и какое святое и успокаивающее влияние оказывает эта благословенная работа!“»[78] Описывая совместную жизнь и работу Элис, Эстер и Лиззи в «Сестрах в искусстве», Анна Мэри повторяет этот сакрализующий язык:

Время не изменило ничего, разве что еще больше сблизило их, создав более глубокую и истинную связь в их симпатиях, вкусах и стремлениях, а также помогло развить способности каждой из них в такой результат, которого они не могли бы достичь поодиночке[79].

Концепция сотрудничества Анны Мэри также основана на языке, который Барбара Ли Смит использовала для выражения своей мечты о «Внутреннем и внешнем сестринстве»:

Внутреннее сестринство включает сестер в искусстве, связанных друг с другом одной целью <…> Внешнее – связывает всех женщин, всех работниц, всех стремящихся к чистой моральной жизни и принадлежащих к любой профессии, любому занятию[80].

Обмен и взаимообмен языком, как и профессиональный обмен в изобразительном искусстве, лежит в основе модели сотрудничества этих молодых основательниц британского феминизма.

Важной вехой в истории женского авторства «Сестер в искусстве» делает то, что кружок Скалэндс не только практиковал совместное письмо и живопись, но и теоретически обосновывал совместную работу как превосходящую индивидуальные усилия. Повесть Хоувитт начинается так, как если бы это была история о развитии одной художницы – Элис Оливер. Но по мере того как Элис обзаводится подругами и коллегами, повествование меняется. К пятому эпизоду три женщины, чьи истории были рассказаны по отдельности, решают вместе жить и работать в собственном доме-студии. В шестой главе они формулируют свою веру в превосходство сотрудничества и подтверждают ее, объединив усилия и победив в конкурсе дизайна, спонсируемом бельгийской фирмой. Фабрикант, присудивший премию и предложивший им дальнейшее сотрудничество, выражает восхищение их искусством. «Оно объединяет, – говорит он, – три истины, редко встречающиеся в дизайне так едино: природную, научную и художественную»[81]. Идеология совместной работы, точнее, идея, что женщины, работающие вместе, добиваются лучших результатов, чем мужчины или женщины, работающие поодиночке, приводит художниц к тому, что они создают колледж искусств для женщин, где вместе преподают и создают всесторонний учебный план, включающий лекции по литературе, истории и философии, а также специальную подготовку в области живописи, керамики и дизайна.

В некотором смысле эти молодые профессионалы имели веские причины и основания утверждать, что сотрудничество женщин является более эффективным, чем индивидуалистские усилия мужчин: в отличие от мужчин, которые в 1840‑х пытались основать Общество британских авторов, но потерпели неудачу, Хоувитт, Паркс, Ли Смит и их коллеги успешно использовали свои объединения, формальные и неформальные, для лоббирования законодательства об имуществе замужних женщин и о приеме женщин в художественные классы Королевской академии. Тем не менее, несмотря на одобрение сотрудничества, повесть «Сестры в искусстве» демонстрирует и трудности проекта. Для большей части книги характерен рассказ о совместной жизни, когда самопровозглашенные сестры работают вместе как художницы, педагоги и поборницы прав женщин. Но как в реальной жизни, так и в утопической фантазии их судьбы расходятся. «Сестры в искусстве» – это прозорливое, почти пророческое, предсказание о жизни Хоувитт, Смит и Паркс, когда после середины 1850‑х их коллектив распадется. Рассказчица отмечает, что в течение трех лет женщины вместе учились в Риме, где

у них было много друзей, некоторые из них начинали демонстрировать более чем дружеские намерения, но, как и когда-то в Падуе, они согласились, даже поклялись, отложить все личные соображения до тех пор, пока не будет достигнута великая цель их учебы и жизни, а именно – создание в их стране передовой Школы женского искусства[82].

Совместное повествование прерывается браком – традиционный финал (или начало) сказки о жизни отдельной героини. Элис выходит замуж за доктора Бомонта, анатома, Эстер – за скульптора, которого она встретила в Риме, а Лиззи – за сына выдающегося гончара. Браки, таким образом, разрушают их общий дом-студию и разводят их судьбы. В реальной жизни, если тут вообще можно отделить ее от повествования, произошло то же самое: Смит пережила эмоциональный кризис после несчастливого романа с Джоном Чепменом, отправилась в Алжир, где встретила доктора Юджина Бодишона и в 1859 году вышла за него замуж. Хоувитт, огорченная разлукой с подругой и в отчаянии из‑за плохой рецензии Джона Рёскина, решила отойти от общественной жизни и вышла замуж за друга семьи и коллегу-журналиста Альфреда Аларика Уоттса. Паркс все 1850‑е продолжала редактировать English Woman’s Journal, в 1865 году она начала писать «Эссе о женской работе», а в 1867 году обратилась в католицизм и вышла замуж за Луиса Беллока.

Однако акцент на брачных сюжетах скрывает тот факт, что сотрудничество художниц прекратилось не только из‑за брака. Более важным фактором были разногласия относительно роли женщины в искусстве и обществе. Идеология, которая позволила им работать вместе, оказалась идеологией, которую не все смогли полностью принять, в результате их сотрудничество рухнуло. Как отметила Джоан Шатток, и Паркс и Смит выступали за профессиональную работу для женщин, но их взгляды по этому вопросу постепенно расходились:

Взгляды Паркс имели границу… Она не верила в полное равенство полов, полагая, что «тонкая» организация женских умов и тел препятствует равной конкуренции – и, следовательно, отдалялась от более прогрессивных идей современниц, таких, как Смит-Бодишон[83].

Смит продолжала выступать за полноценное участие женщин в профессиональной карьере, будь то одинокие или замужние, а после замужества она занялась независимой карьерой художника-пейзажиста.

Взгляды Анны Мэри Хоувитт на профессиональную деятельность женщин также отличались от взглядов Паркс, хотя и в другую сторону, чем у Смит. Под влиянием месмеризма и спиритизма они с семьей стали практиковать «автоматическое» письмо и рисование. Завораживающие результаты духовного рисования, ее собственные и ее отца, заставили ее пересмотреть мнение о ценности профессионализма. Ее отец Уильям, не обучавшийся художественному мастерству («ни разу не получив ни одного урока рисования»), тем не менее создавал спиритические рисунки, которые были, как свидетельствовала Анна Мэри, «благодаря своей замечательной точности и бесконечному разнообразию богатого, изысканного сочетания линий и изящных узоров очень примечательны»[84]. Эти любительские произведения открывали доступ к духовному смыслу – доступ, который высоко ценили