Российский колокол №3-4 2020 - Коллектив авторов

в гору Спящий лев. Упавший с головы сына шлем – гора Железная. Лукавая Змейка, Бык и Верблюд возвышаются неподалеку. Кольцо с голубой бирюзой, покатившись со звоном по ущельям, зацепилось за окраину скалы и стало Кольцом-горою, через который просвечивает небо с видом на снежный Эльбрус.

Раненая Машука своими горючими слезами (источниками) исцеляет людей. А Эльбрус поднял из недр земных живую воду – нарзан, жадно пьет ее, но вернуть старику силу она не может…

Позднее в письме к редактору газеты «Новое время» А. С. Суворину Чехов сообщал: «Ах, какой я начал рассказ! Привезу и попрошу вас прочесть его… Пишу в нем о любви. Форму избрал фельетонно-беллетристическую. Порядочный человек увез от порядочного человека жену и пишет об этом свое мнение: живет с ней – мнение; расходится – мнение. Мельком говорю о театре, о предрассу-дочности «несходства» убеждений, о Военно-Грузинской дороге, о семейной жизни, о Печорине, об Онегине, о Казбеке… Такой винегрет, что боже упаси. Мой мозг машет крыльями, а куда лететь – не знаю». К сожалению, о судьбе этого рассказа известно только то, что он был уже набран в типографии, но не напечатан, и именно в этот рассказ Чехов вставил легенду. Возвращая ее рукопись Л. Н. Ленской, он написал: «Ваша легенда мне очень нужна; я втиснул ее в повестушку… легендой я все-таки воспользуюсь. На один и тот же сюжет могут писать 20 человек, не рискуя стеснить друг друга».

Конечно, Чехову было интересно увидеть места, где происходило действие так восхитившей его легенды, хотя праздная обстановка курорта сама по себе его не привлекала. Он снова собрался на Кавказ в 1889 году. Академику архитектуры Ф. О. Шехтелю пишет о реальной возможности встретиться летом в Кисловодске, доктору Елене Михайловне Линтваревой указывает срок намеченной поездки: «Если Николаю станет легче, что очень возможно, то в июне или июле я поеду в Кисловодск, где открою лавочку и буду лечить дам и девиц. Чувствую медицинский зуд. Опротивела литература».

На Воды тянул писателя, конечно, не медицинский зуд. В эти годы строгой шлифовки собственного стиля, поиска новых, предельно экономных форм для выражения мыслей Чехова тянуло к местам, где жил Лермонтов, автор, чью прозу Чехов считал эталонной. Известно, что Чехов восхищался «Таманью», ясной и простой точностью ее художественного языка. Он говорил, что, разбирая каждую фразу «Тамани», он «как бы постепенно учился писать… Пусть все литераторы соберутся, и ни один не найдет слова, которое можно было бы прибавить или убавить. Они все как цельный музыкальный аккорд».

Писателю Петру Алексеевичу Сергеенко Чехов писал: «Лермонтов умер в 27 лет, а написал больше, чем оба мы с тобой вместе… Талант познается не только по качеству, но и по количеству им содеянного». В записной книжке в эти дни появилась цитата из романа «Герой нашего времени»: «Мы почти всегда извиняем то, что понимаем», и это может означать, что Чехов перечитывал «Княжну Мери» – своеобразное художественное руководство по лермонтовским местам Кисловодска. Он увидел эти места: и дом Реброва, и Ресторацию, и Крепость, и место поединка Печорина с Грушницким – Лермонтовскую скалу, и Кольцо-гору. Роман «Герой нашего времени» он мог получить в курортной читальне, где беседовал со смотрительницами, как тогда называли сотрудниц, дал им свой адрес, предложил обращаться к нему за помощью, если понадобится. И помощь понадобилась. Одна из смотрительниц, Елена Николаевна Беспалова, шесть лет спустя просила Чехова помочь ей в лечении сына. В благодарственном письме она благодарила Антона Павловича: «Получила ваше дорогое письмо и приношу вам искреннюю признательность за вашу отзывчивость… Спасибо вам, что успокоили меня в данное

время. Я живу только одной надеждой, что благодаря вашему участию сын мой получит возможность хоть немного подкрепить свое здоровье». Заботами и хлопотами о людях Чехов был занят постоянно, считая это своим и врачебным, и писательским долгом.

Мария Павловна Чехова вспоминала, как при встрече с ее братом Петр Ильич Чайковский выразил желание написать оперу «Бэла» и предложил Антону Павловичу, восхищенному Кавказом, написать либретто. Они оба уже обсуждали задуманное: «Бэла – сопрано, Печорин – баритон, Максим Максимович – тенор, Казбич – бас». Жаль, что опера так и не была создана, не соединились в общем творении имена Лермонтова, Чехова и Чайковского. Однако в память об этой встрече в кабинете писателя появилась фотография: «А. П. Чехову от пламенного почитателя. 14 октября 1889 года». В свою очередь, Чехов посвятил П. И. Чайковскому книжку рассказов «Хмурые люди».

Итак, Чехов спешил снова взглянуть на Кавказ, на Водах пройти по путям Лермонтова. В Кисловодске жил тогда его добрый московский приятель, сокурсник писателя по Московскому университету, врач Николай Николаевич Оболонский, специалист по болезням сердца, инициатор создания кисловодского терренкура – «тропы здоровья». Доктор жил и вел прием на даче генеральши Марии Кирилловны Жердевой. К сожалению, дом не сохранился, он находился на левом берегу реки Ольховки, где сегодня расположен санаторий «Жемчужина Кавказа». В память о заслугах доктора Оболонского впоследствии улице было присвоено его имя.

Возможно, с Оболонским Антон Павлович советовался и о своем лечении, ведь в ту пору Кисловодск считался курортом для легочных больных. Сохранилось небольшое письмо Чехова с почтовым штемпелем: «1 сентября 1896 года. Кисловодская слобода: Милый Николай Николаевич, не забудьте же послать в гостиницу Зипалова полотенце и сказать на почте, чтобы корреспонденцию выслали мне в Феодосию, дом Суворина, еще раз большое спасибо за гостеприимство. Низко всем кланяюсь. Ваш А. Чехов».

Давняя дружба двух врачей подтверждается дарственной надписью на книге А. П. Чехова «Повести и рассказы» (изд. М., 1894 год): «Милому Николаю Николаевичу Оболонскому на память о турах и кабанах, убитых нами на Бермамуте в ночь под 29 августа». Эта книга в Московском литературном музее.

Еще один чеховский приятель, Лев Филиппович Воль-кенштейн, открыл адвокатскую контору и купил дачу с садом в Кисловодске на улице Хлудовской, рядом с домом архитектора Э. Б. Ходжаева. Вполне возможно, что Чехов навещал своего таганрогского приятеля, и это еще один «чеховский адрес» на кисловодской карте.

Из Кисловодска путь Чехова лежал в Крым, а оттуда – в Мелихово. Очевидцев приезда Чехова в Кисловодск в 1896 году нет, эти страницы биографии великого писателя воскрешают только документы, записная книжка и письма.

Покидая Кавказ, Антон Павлович сообщил приятелю А. А. Тихонову-Луговому в открытке от 1 сентября 1896 года: «Сегодня же выехал из Кисловодска. Пишу в вагоне». Чехову необходимо было разъезжать по стране, пристально вглядываться в окружающий мир, искать сюжеты для будущих произведений. После кавказских скитаний Чехов долго жил