Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

class="p1">— Вы уверены в своем решении, молодой человек? — спрашивает она, поправляя очки. — Вы переписываете на супругу компанию стоимостью в несколько миллионов долларов.

— Уверен, — отвечаю я без колебаний.

Нотариус качает головой, но оформляет документы. Через час у меня на руках бумаги, согласно которым Ксения Демидова становится единоличным владельцем моей IT-компании.

Я еду обратно в ее городок с папкой документов на переднем сиденье. Триста километров дороги, и каждый из них приближает меня к самому важному разговору в жизни.

За окном начинается вечер. Мартовское солнце садится за горизонт, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона. Красиво. Раньше я бы не обратил на это внимания — всегда спешил, всегда думал о делах. А теперь каждая мелочь кажется важной.

Добираюсь до городка к восьми вечера. В доме Ксении горит свет. Беру папку с документами и иду к двери.

Ксения

На кладбище я иду медленно, обдумывая разговор с психологом. Солнце начинает клониться к закату, хотя ещё только половина шестого. Мартовские дни пока короткие.

Подхожу к могилке Артёма и сажусь на скамейку. Сегодня я хочу поговорить с сыном не о прошлом, а о будущем.

— Малыш, мама не знает, что делать, — говорю я тихо, глядя на деревянный крест. — Папа плохо поступил, но он сожалеет. Он очень сожалеет. А я… я его всё ещё люблю, но не могу простить. Как быть?

Ветер усиливается, ветви берёз качаются всё сильнее. Их голые ветки скрипят и шелестят, и мне кажется, что сын отвечает мне на каком-то языке, который я не совсем понимаю, но чувствую сердцем.

— Ты хочешь, чтобы мама была счастлива? — спрашиваю я. — Но как понять, что сделает меня счастливой?

Ветер стихает так внезапно, как и усилился. Наступает тишина, и в этой тишине я слышу собственное сердцебиение. Медленное, ровное.

Может, ответ не в том, чтобы простить или не простить. Может, ответ в том, чтобы дать себе право на сомнения, на время, на то, чтобы чувствовать всё, что чувствую, не стыдясь этого.

— Я попробую разобраться, — обещаю я кресту. — Попробую понять, что мне нужно. Не торопясь, без давления. Хорошо?

Солнце окончательно скрывается за горизонтом, и я понимаю, что пора возвращаться домой. Встаю, поправляю цветы на могилке.

— До свидания, малыш. Завтра приду ещё.

Медленно по знакомой дороге к дому, и размышляю. Что я на самом деле чувствую? Чего хочу? Вопросы психолога не дают покоя.

Сворачиваю к дому, открываю калитку, поднимаюсь на крыльцо. В доме тепло пахнет маминым пирогом и чем-то домашним, уютным.

Иду в свою комнату. Подхожу к окну, отодвигаю занавеску. Улица пуста, только горят фонари, освещая мокрый от подтаявшего снега асфальт. Знакомой машины нет.

Стою у окна и понимаю — я его жду. Несмотря ни на что, жду.

И вдруг вдалеке появляются фары. Машина поворачивает на нашу улицу, и я сразу узнаю этот знакомый силуэт — чёрный Мерседес Максима. Дорогая, элегантная машина медленно едет по нашей скромной улочке.

Сердце начинает биться так сильно, что я слышу его стук в ушах. Мерседес останавливается у нашего забора, точно на том же месте, где стоял раньше. Фары гаснут, но я вижу, как в салоне зажигается внутренний свет.

Максим сидит за рулём, и даже в темноте, даже с такого расстояния я чувствую его присутствие всем телом. Он не торопится выходить — просто сидит, положив руки на руль, и смотрит на наш дом.

Я отступаю от окна. С одной стороны, я рада, что он вернулся. А с другой — я не знаю, что делать дальше.

Резкий стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть.

Глава 35

Максим

Стучу тихо, деликатно.

— Кто там? — раздается ее голос. Родной, знакомый до боли голос.

— Ксюша, это я. Максим.

Молчание. Долгое, тягостное молчание. Я уже думаю, что она не откроет, как слышу щелчок. Дверь открывается.

И вот она стоит передо мной. Моя Ксюша.

— Что тебе нужно? — спрашивает она холодно, но я вижу, как дрожит ее голос.

— Поговорить, — прошу я. — Пожалуйста. Всего пять минут.

Она колеблется, потом отступает в сторону. Я захожу в дом. Здесь пахнет домашним теплом и пирогами.

Мы стоим друг напротив друга в прихожей. Впервые за все эти недели — лицом к лицу, без криков, без хлопанья дверьми. Просто смотрим друг на друга.

Она изменилась. Стала старше, печальнее. В ее зеленых глазах — усталость и боль. Боль, которую причинил ей я.

— Я привез тебе кое-что, — говорю я, протягивая папку.

Ксения берет документы с недоумением, начинает читать. Глаза ее расширяются, лицо бледнеет еще больше.

— Что это такое? — шепчет она.

— Все мое теперь твое, — отвечаю я просто.

— Максим, что ты наделал? — она смотрит на меня в шоке. — Ты переписал на меня компанию? Всю компанию?

— Да.

— Но почему? Зачем? — В ее голосе слышится паника.

Я делаю шаг к ней, но она отступает. Тогда я останавливаюсь, не приближаюсь больше.

— Потому что понял: без тебя мне все это не нужно. Деньги, бизнес, успех — все это пустой звук, если рядом нет тебя.

— Максим…

— Дай мне сказать, — прошу я. — Пожалуйста. Я так долго ехал сюда, так много думал о том, что скажу тебе…

Она кивает, прижимая документы к груди.

— Последние дни я боролся за компанию. Виктория предала меня, переманила клиентов к конкурентам. Знаешь, что она предложила в обмен на возвращение? Чтобы я бросил тебя и вернулся к ней.

Ксения вздрагивает.

— И знаешь, что я ей ответил? — продолжаю я. — Что готов потерять все, лишь бы она убралась из моей жизни. Что ты дороже всех денег мира. Пять суток я работал как сумасшедший. Думал только о том, как быстрее решить все проблемы и вернуться к тебе. Потому что каждая минута без тебя — это пытка.

Ксения молчит, смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Виктория больше не работает в компании. Понимаю, что поздно, но… — Я запинаюсь, ищу слова. — Ксюш, я изменился. То, что случилось с нами, с нашим сыном… Это изменило меня.

Она вздрагивает при упоминании о ребенке.

— Раньше я думал, что любовь — это красивое дополнение к жизни. Что главное — карьера, деньги, успех. А женщина должна