Эволюционер из трущоб. Том 15 - Антон Панарин

— Соберись, размазня старая, — буркнула Маргарита Львовна, толкнув Харитоновича локтём в бок.

— Отвали, карга. Просто в глаз что-то попало, — огрызнулся Максим Харитонович.

— Мы победим. По крайней мере, я сделаю для этого всё, что от меня зависит, — сказал я и пошел через толпу, осматриваясь по сторонам.

Я искал в толпе знакомые лица. Вот Серый стоит в первых рядах. Высокий, широкоплечий, с топором на плече, лысина сверкает как маяк. Подмигнул мне.

Рядом Леший. Худой, жилистый, с дробовиком за спиной. Широко улыбается, показывая большой палец.

Правее Артём насмешливо смотрит на меня и показывает рукой, что речь вышла на троечку. Засранец. Но абсолют и мой брат. А значит, он абсолютный засранец. Ха-ха. Главное, что он со мной и готов идти до конца.

В толпе заметил Муэдзина. В чёрном плаще. Синяки под глазами, поймав мой взгляд, он поднял ладони и похлопал, как бы хваля меня за столь воодушевляющую речь. Учитель и ученик снова идут спасать мир. Главное, чтобы всё не закончилось как в прошлый раз.

Повсюду сотни знакомых лиц. Люди, с которыми я прошёл многое. Дрался, тренировался, смеялся, страдал. Все они светились решимостью отдать свою жизнь во благо рода… Внезапно я ощутил, как к моему разуму потянулся Мимо. Я снял ментальный барьер, позволив ему транслировать картинку прямо в мой мозг. И тут же стал видеть глазами мимика.

Мимо парит над аномальной зоной, а внизу пасётся огромное стадо выпущенных нами бычков. Из десяти тысяч особей осталось всего пара сотен, но и они скоро должны были погибнуть, так как с высоты было видно, что твари скользят в тенях, приближаясь к добыче. А в центре стада лежит, пульсируя тусклым светом, телепортационный артефакт.

Видение резко оборвалось. Отлично. Всё идёт согласно плану. Я поднял руку вверх, снова призывая всех к тишине, а после рявкнул так, чтобы услышал каждый:

— Начинаем!

Одно слово. Короткое. Простое. Но оно запустило цепь событий, которая навсегда изменит мир.

* * *

Хабаровск. Северная стена. Полночь.

Двое стражников стояли на вышке. Курили дешёвые сигареты, глядя в темноту за стенами.

— Слышал новости? — спросил тридцатилетний боец с шрамом над бровью.

— Какие? — лениво отозвался второй — мужик постарше, лет сорока. Лицо обветренное, усы рыжие.

— Говорят, война грядёт, — пояснил молодой серьёзно.

— С Архаровым, что ли? Если да, то эт всё ерунда. Мы уже один раз свернули ему шею, свернём и второй.

Тридцатилетний фыркнул:

— Да какой Архаров? Ты о чём вообще? Говорят, пендосы подохли все до единого, и от них, значица, нежить в нашу сторону прёт. Слышал, что месячишко-другой, и у нас тоже начнётся мясорубка.

— Тьфу ты. Петька, вот ты взрослый мужик, а в хрень всякую веришь, — усмехнулся усатый. — Даже если эта чушь правда, то нам-то что с того? Хабаровск укреплён так, что мы с лёгкостью переживём и нашествие нежити, и расширение аномальной зоны, и ещё что-нибудь похуже.

— Что похуже? — удивился тридцатилетний.

— Что-нибудь, — многозначительно зявил усатый, отправляя окурок щелчком пальца в полёт. — А ещё знаешь, чё? Архаров продал аристократикам кучу генераторов магических барьеров; и знаешь, где они сейчас? — усатый указал взглядом на синеватый купол, накрывающий Хабаровск.

— Эт да, слыхал. Всё ж наш Император молодчага. Взял за горло этих аристократишек, да изъял артефакты в пользу Империи. Эт правильно. Одобряю. Гля! Эт чё там? Видал, тень мелькнула?

— Ага. Сова, наверное, или летучая мышь. Такой пакости тут полно, — отмахнулся усатый.

— И то верно, — согласился его товарищ, швырнув окурок вниз. Бычок упал на асфальт и заискрился в темноте.

Наступила тишина, наполненная скукой. Всё же, в обороне столицы нет никакой романтики. Всё равно всю грязную работу выполнят магистры да абсолюты, обычным солдатам, как всегда, достанутся лишь патрули да бесконечные наряды.

Внезапно воздух за стеной дрогнул. Пространство исказилось, и в темноте появилась тускло светящаяся дымка.

— Эт чё такое? — настороженно спросил тридцатилетний.

Усатый поднял голову. Прищурился в темноту:

— Непонятно. Включай прожектор.

Тридцатилетний развернул тяжёлый прожектор. Нащупал рубильник и резко дёрнул его вниз. Луч света вспорол темноту, осветив пространство в ста метрах от городской стены. В лесополосе красовалось синеватое окно портала.

— Что за… — начал было усатый, но договорить не успел.

Из портала выскочило что-то большое. Быстрое. Мускулистое. Это был бык. Огромный чёрный бык размером с грузовик. Мышцы перекатывались под шкурой. Рога длинные, как копья. Следом за ним выбежал второй. Третий. Пятый. Десятый. Целое стадо неестественно больших быков. Выпучив глаза, они мчались прочь от портала.

— Ты когда-нибудь видел таких бурёнок? — прошептал тридцатилетний.

Усатый инстинктивно потянулся к автомату, почуяв неладное. Из портала вырвалось нечто другое. Трёхметровая тварь с огромными когтями и телом, покрытым чёрным дымом. Она прыгнула на ближайшего быка и с размаху нанесла удар. Когти со свистом вонзились в шею жертвы. Тварь подтянула бычка к себе и с рёвом вцепилась в него зубами.

Бык забился в конвульсиях, разбрызгивая алую кровь, хлещущую струями из массивной шеи. Тварь жадно пожирала куски, не обращая внимания на луч света, бьющий ей прямо в морду.

— Петька. Поднимай тревогу, — прошептал усатый, боясь шелохнуться.

— Чего? — спросил Петька, не отводя взгляда от кровавого пиршества.

В следующую секунду из портала вырвались десять, двадцать, пятьдесят. Сто тварей! А может, и больше. С жутким воем они погнались за стадом. Быки очень старались, но удрать не смогли. Их порвали в клочья. Твари пожирали плоть с довольным урчанием. Кровь брызгала во все стороны. Вой чудовищ разнёсся в ночи. Жуткий. Обещающий смерть любому, кто встретится на пути.

— Да врубай ты тревогу, кретин! — гаркнул усатый, толкнув Петьку в плечо, и сделал он это зря.

Чудовища подняли морды вверх и повернулись к городским стенам. Сотни горящих глаз уставились на вышку. На стражников, только что осознавших, что жизнь их закончится с минуты на минуту.

— Твою мать… — прохрипел побелевший усатый.

Тридцатилетний судорожно дёрнул рубильник прожектора, погасив свет, видать, надеялся, что так твари их не заметят. После он подбежал к рации и услышал оглушительный топот сотен ног. Задыхаясь от ужаса, он зажал тангенту рации и заорал:

— Тревога! Трево…

Договорить он не успел. Что-то массивное врезалось в вышку, от чего одна из опор надломилась, и пара стражников полетела в темноту, кишащую тварями. Тридцатилетний ещё был жив, когда сирены протяжно завыли над Хабаровском. Он лежал, мерно подёргиваясь, пока его пожирали твари. Боли уже не было. Только кровавая пелена перед глазами и понимание, что всё кончено.