Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

Согласно Первому постановлению, особый налог обязаны были платить все поляки, находящиеся в рейхе, включая добровольно работавших в Германии и проживавших на аннексированных Германией территориях. Исключение составляли занятые в сельском хозяйстве польские (подневольные) рабочие, для которых была создана особенно невыгодная тарификация оплаты труда по сравнению с обычной заработной платой в Германии. Рабочие получали питание и жилье, а также карманные деньги от 8,50 до 26,50 рейхсмарки в месяц[541]. Это означало некоторый отказ рейха от взимания налогов и косвенное субсидирование фермеров, крупных сельхозпроизводителей, и удержание цен на продукты питания на приемлемом уровне.

Социальный уравнительный сбор составлял 15 % от общей суммы заработной платы до всех вычетов и обосновывался тем, что польские рабочие не проходили военную или альтернативную службу, а также не отчисляли взносы в Германский трудовой фронт (или не делали принудительных пожертвований в фонд Зимней помощи)[542]. Кроме того, в отношении всех без исключения подневольных рабочих (а также добровольно работавших поляков) устанавливался налог на заработную плату по невыгодным налоговым группам I или II. Выгодные группы III и IV, введенные по соображениям поддержания немецких семей, «с самого начала не рассматривались для польских налогоплательщиков». Точно так же до этого, с 17 февраля 1939 года, в отношении налога на заработную плату дискриминации подверглись евреи. Они также были отнесены в наихудшую налоговую группу I, после того как годом ранее рейхсминистр финансов отменил для них налоговые льготы для многодетных[543]. Впоследствии ведомства несколько раз незначительно изменяли процедуру налогообложения для советских рабочих (впрочем, без существенных финансовых изменений для работодателей или подневольных работников).

В 1942 году еврей, имеющий жену и ребенка и зарабатывающий, будучи подневольным рабочим, 234 рейхсмарки в месяц на заводе «Даймлер-Бенц» (включая все надбавки за дополнительные смены), должен был заплатить 108 рейхсмарок налогов и (де-факто без любых возражений) отчисления на социальное страхование. Его коллега-ариец мог получать такую же заработную плату, но ему приходилось платить лишь 9,62 рейхсмарки налогов и 20,59 рейхсмарки отчислений на социальное страхование. Евреи, цыгане и подневольные рабочие из Восточной Европы платили в три с лишним раза больше налогов и отчислений на социальное страхование[544]. Именно по этой причине (и исключительно за счет занятых в германской промышленности подневольных рабочих и свободных польских рабочих на аннексированных территориях) поступления от налогов на заработную плату во второй половине войны удвоились. Остававшуюся после уплаты налогов часть зарплаты поляки обязаны были передавать генерал-губернаторству на содержание своих семей. Поэтому работодатели должны были сразу переводить соответствующую часть заработной платы на «накопительный счет» рейха, где она учитывалась как дополнительные государственные доходы. Таким образом (как, впрочем, и везде), содержание семей рабочих должно было производиться правительством генерал-губернаторства за счет Польши.

Эта форма мошенничества с зарплатой во многом была связана с инициативой рейхсминистра финансов. Вот почему те, кто из собственных интересов хотел обеспечить себе достаточно сносные условия в генерал-губернаторстве, жаловались на это еще осенью 1940 года. Генерал-губернатор Ганс Франк резко критиковал то, что польским рабочим в рейхе «занижали заработную плату» и если действительно возникали излишки, то финансовая касса рейха требовала отдать их ей в виде «социальных отчислений». Как следствие, генерал-губернаторству пришлось «взять из государственных средств деньги на поддержку семей, кормильцы которых работают в рейхе».

Якобы даже Гитлер был «очень удивлен таким положением дел» и сказал: «Оказывается, органы финансового управления не выплачивают заработанные у нас польскими рабочими суммы генерал-губернаторству, а вместо этого сами используют их в рейхе на других счетах. Это абсолютно неправильно»[545]. Отдельные фирмы и гауляйтунг Восточной Пруссии также протестовали против чрезмерного финансового ущемления польских рабочих. Ведь в конечном счете так можно было потерять любой интерес к тяжелой и добросовестной работе[546]. В 1943 году главное управление безопасности рейха потребовало «избегать в настоящее время любой дискриминации рабочих Польши» из-за «протестных настроений и усиления движения Сопротивления»[547].

После всех налоговых вычетов у рабочих из Польши и Советского Союза ежедневно вычиталось из заработной платы по 1,50 рейхсмарки за проживание в трудовом лагере. Согласно современному модельному расчету, результат вычетов выглядел так: при еженедельной заработной плате в 40 рейхсмарок у русских или польских подневольных рабочих после уплаты повышенного налога на заработную плату, особого налога (социального уравнительного сбора), взносов на социальное страхование и вычетов за проживание и питание оставалось около 10 марок. Однако их нельзя было полностью потратить «ввиду скудного обеспечения потребительскими товарами в рейхе»[548].

Вот тут-то и появились «сбережения остарбайтеров» с помощью «максимально простой системы сберегательных марок», разработанной рейхсминистерством экономики. Бухгалтерия каждой компании получила так называемые «сберегательные книжки для рабочих с востока» и вклеивала в них специально разработанные сберегательные марки «с рельефным сухим тиснением и указанием номинала арабскими цифрами». Их стоимость фирмы выплачивали непосредственно в центральную кассу рейха. Якобы рабочий с востока должен был получить всю накопленную им сумму по возвращении домой, да еще и 2 % сверху. В «Вестнике законодательства Германского рейха» туманно говорилось: «Накопленная сумма [должна быть предоставлена] вкладчику или членам его семьи в соответствии с подробными инструкциями министра по делам оккупированных восточных территорий или верховного командования вермахта»[549].

Предположительно сберегательные книжки для всех советских подневольных рабочих выпускал Центральный экономический банк Украины. Средства должны были целиком направляться компаниями в фиктивный, так называемый берлинский офис этого банка. Как уже говорилось ранее, индивидуальные вклады не фиксировались в нем по отдельности. Предполагаемая в будущем выплата должна была когда-то осуществиться в «соответствующей национальной валюте вкладчика». В Германии не разрешалось снимать средства со счета, и самым ранним сроком для возможности вывести деньги считалось возвращение подневольного работника на родину.

Теперь понятно, что понималось под «берлинским офисом» Центрального экономического банка Украины – это был один из многочисленных псевдонимов центральной кассы Германского рейха[550]. Если учесть, как немцы планировали поступить с так называемыми «аборигенами» после победоносной войны, становится ясно, что угнанных восточноевропейских рабочих и работниц, по возможности бездетных и которые трудились не разгибая спины, словно рабы, необходимо было «утилизировать». И это означало, что официальная липовая возня вокруг сбережений остарбайтеров была не чем иным, как еще одним способом прикарманивания чужого имущества. «Вследствие этого все налоги, сборы и “сбережения” от принудительного труда польских и советских рабочих в Германии представляли собой специфическую форму дани» в военную казну Германского рейха[551]. То же самое относится и к переводу части заработной платы