Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

как поступает германская сторона с денежными средствами, – это ее «личное дело». «Поскольку лира использовалась для покупок на нужды [рейха] и за пределами Италии», то добавляется еще и «взнос Италии во внешние оккупационные расходы в сумме, возмещающей стоимость потраченных рейхсмарок»[530]. Как и следовало ожидать, рейхсминистерство продовольствия, Геринг, компания Roges, а также генеральный уполномоченный из рейхсминистерства вооружений Шпеера предоставляли большие суммы в лирах для закупок в Северной Италии. Треть контрибуций шла на вооружение, остальное – на заработную плату солдатам и высшим чинам вермахта и иные закупки. Помимо этого, значительные суммы выделялись на строительство укреплений[531].

Такая политика подпитывала инфляцию, приводила к дефициту товаров и ухудшала материальное положение простых итальянцев. В сочетании с военными успехами антигитлеровской коалиции это спровоцировало приток людей в отряды партизан и рост гражданского протеста. Когда забастовки устроили 70 тыс. рабочих в Милане и 50 тыс. в Турине, посланник рейхсминистерства финансов д-р Хуберт Шмидт в июне 1944 года размышлял: «Решение этого вопроса, вероятно, будет возможно только таким образом: необходимо, чтобы всех забастовщиков отправляли в германские концлагеря». Тому же самому налоговому чиновнику, с легкостью державшему наготове такие решения, ничего не приходило в голову насчет развала в собственной зоне ответственности. «Долг итальянского государства неудержимо растет, – резюмировал он в августе 1944 года, – регулярные доходы в 1943/44 финансовом году упали примерно на 30 % по сравнению с предыдущим годом и теперь составляют чуть менее 14 % от довоенных значений»[532].

Дополнительные восточные территории

Рабский труд на рейх

Начиная с 1940 года рейхсминистерство финансов постоянно использовало любую возможность для изъятия в пользу казны значительной части заработной платы занятых в Германии иностранных рабочих. Так, часть заработной платы, переведенной германскими компаниями примерно для 250 тыс. бельгийских рабочих и предназначавшейся для их семей, ушла на «накопительный счет» германского государства. Оттуда рейхсмарки шли в центральную кассу рейха, а родственники рабочих получали свои деньги в бельгийских франках из бюджета оккупационных расходов. Это означает, что германские предприниматели выплачивали заработную плату своим рабочим полностью, но затем казна (в дополнение к налогам на заработную плату) забирала ту часть, которую рабочие переводили на содержание своих семей, и передавала деньги в бельгийской валюте семьям рабочих. Как и везде, это происходило за счет исключительно бельгийской экономики[533].

Государственное хищение заработной платы иностранных рабочих практиковалось в Голландии, Франции, Хорватии, Сербии, Богемии, Моравии и Словакии, а позднее и в Италии. Не имело значения, как трудился конкретный рабочий в Германии – добровольно или подневольно. В итоге все заработанное им в рейхсмарках шло в пользу казны. Для германского финансового управления такие и, как уже было показано ранее, многие подобные транзакции означали огромную прибавку к доходам рейха. Поступления денежных средств проводились по статье общих административных доходов, которая вскоре стала во многих отношениях незаконной. Еще в 1944 году Рафаэль Лемкин метко заметил: «Таким образом, оккупированные страны не только финансируют экспорт в Германию, но и оплачивают труд своих соотечественников, работающих там»[534]. Для Франции также сразу же была внедрена описанная форма грабежа страны. За первые шесть месяцев более полумиллиарда рейхсмарок для семей «занятых в Германии французских рабочих» было изъято и выплачено получателям во франках[535]. Однако количество французских (подневольных) рабочих впоследствии значительно сократилось. В случае с Бельгией (как и в случае с союзными странами) часть предназначенной для содержания семей заработной платы хотя и зачислялась на клиринговый счет, но разницы по факту не было. Погашение такой задолженности рейхом никогда всерьез не рассматривалось[536].

Когда в сентябре 1943 года Италия (ранее союзная) была окончательно оккупирована, немцы вывезли в рейх более полумиллиона итальянских рабочих на принудительный труд. Разумеется, деньги, причитающиеся им, снова остались в Германии. Поскольку тем временем установилась система государственного мошенничества с заработной платой, то, как уже упоминалось, для членов семей итальянцев с самого начала была предусмотрена сумма, оплачиваемая «из итальянского взноса на военные расходы». Компании, нанимавшие итальянских рабочих, должны были переводить деньги на счет Deutsche Bank. Оттуда (как и в случае с другими иностранными работниками) средства поступали на «сберегательный счет заработной платы» Германской расчетной кассы. Но в данном случае полученные средства не переводились в Италию, вместо этого министр экономики Германии распорядился: «Они [деньги] остаются здесь, в Берлине, в распоряжении итальянского правительства. Впоследствии необходимо будет принять решение об использовании накопленных сумм в рейхсмарках». Попросту говоря, это означало постоянное преобразование суммы на счете в казначейские обязательства рейха. В случае победы они использовались бы якобы для компенсации внешних оккупационных расходов. Документы о переводах денег итальянских рабочих на «накопительный счет» Deutsche Bank служили для итальянского Банка труда основанием для выплат их семьям. Для этого министру финансов Италии пришлось «открыть соответствующий кредит» в банке[537].

Процедура для польских и советских подневольных рабочих была намного жестче. Если германские захватчики угоняли в Германию рабочего или молодую женщину, например с Украины, то в 1942 году (по крайней мере по соответствующему распоряжению) со скромным имуществом угнанных следовало поступать следующим образом: «оставшееся имущество и деньги» должны были передаваться в надежные руки сельского старосты для дальнейшей реализации. «Скотину (лошадей, коров, свиней, овец, кур, гусей и т. д.), зерновые, сено, солому» следовало «незамедлительно предложить купить» местной хозяйственной части вермахта. Выручку от продажи и наличные деньги сельскому старосте следовало перевести на блокированный счет в кредитной кассе рейха. Впоследствии она якобы должна была вернуть эти деньги рабочему «по возвращении на родину», чтобы он мог в дальнейшем использовать их «для покупки скота и семян». Что бы ни произошло с советским подневольным рабочим в дальнейшем, все его имущество сначала обращалось в деньги, которые направлялись прямиком в военную казну рейха[538].

После прибытия в Германию подневольные рабочие распределялись по отдельным предприятиям, которые также должны были оплачивать труд угнанных из Восточной Европы рабочих согласно тарифам (в основном использовались расценки для низкооплачиваемых групп работников неквалифицированного труда). 5 августа 1940 года Совет обороны рейха выпустил постановление, согласно которому работающие в Германии поляки «должны были платить социальный уравнительный сбор в дополнение к подоходному налогу» (проекты этого постановления появились еще в 1936 году, когда рейхсминистерство финансов продумывало вопрос о введении особого налога на трудовой доход германских евреев). Он носил изобретательное название: «налог на выравнивание производительности труда»[539]. Доходы от созданного социального уравнительного сбора поступали исключительно в казну рейха, впервые этот налог был применен в 1940 году в оккупированной Польше. В то же время министр финансов получил право