Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

5 декабря 1940 года главное командование сухопутных войск списало со «счета А» оккупационных расходов сумму во франках, эквивалентную 20 млн рейхсмарок, чтобы потратить их на общие нужды вермахта. Незадолго до Рождества 1940 года руководящие чиновники рейхсминистерства пропаганды отправились в турне по Франции с франками на сумму 750 тыс. рейхсмарок, а ювелирные мастерские Курта Херрмана в Берлине на Унтер-ден-Линден в своем вояже запаслись 500 тыс. рейхсмарок[521]. 17 декабря 1940 года покупками также заинтересовались обер-бургомистры Дюссельдорфа, Эссена и Вупперталя. 20 января 1941 года за ними последовал обер-бургомистр Франкфурта, а 21 января – обер-бургомистр Рейнской провинции. 12 февраля 1941 года обер-бургомистр Берлина отправил во Францию своих закупщиков с 701 тыс. рейхсмарок[522]. Оптовые торговцы деликатесами Riensch & Held и Emil Köster AG в Берлине покупали французскую изысканную еду для первоклассной жизни элиты в военное время. 17 октября 1940 года гитлеровский скупщик произведений искусства Карл Габершток взял 1,5 млн франков со «счета А» оккупационных расходов. Рейхсминистерство экономики ранее перечислило соответствующую сумму 75 тыс. рейхсмарок в центральную кассу рейха (она же Allgemeine Warenhandelsgesellschaft Berlin)[523].

Так что неверно, когда в официальной (в целом критически настроенной) военной истории Военно-исторического исследовательского бюро говорится: «Все запутанные сделки оплачивались с помощью кредитов из оккупационных расходов»[524]. Помимо того что из оккупационных расходов предоставлялся не кредит, а безвозвратный платеж, заказчики очень прилежно оплачивали свои счета, а рейхсминистерство финансов лишь предотвращало дельнейшую передачу денег. Такой «порядок расчетов» действовал в течение всего срока действия договора о перемирии и не мог быть прекращен по инициативе оккупированной страны.

Уполномоченный по финансам во Франции при комиссии по перемирию так прокомментировал экономические последствия этого диктата: «В том же объеме, в каком товары вывозились из Франции в Германию, израсходованные на них деньги возвращались в Германскую расчетную кассу, то есть в Рейхсбанк. В условиях постоянного изъятия товаров министерство финансов Франции было вынуждено предоставлять в распоряжение французских кредиторов соответствующие суммы во франках из внутренних правительственных займов [имеются в виду государственные облигации]. Таким образом, позитивные последствия для стоимости рейхсмарки были уравновешены соответственно неблагоприятными последствиями для стоимости французского франка»[525].

Германская расчетная касса имела тот же адрес, номер телефона и бланки, что и Рейхсбанк. Она была просто его подразделением.

Италия: оплаты не будет

После входа германских войск в предавшую союзника Италию в сентябре 1943 года рейхсминистерство иностранных дел письменно разъяснило взаимосвязь между оккупационными расходами и клиринговыми расчетами. Судя по всему, дипломаты сочли свои планы противоречащими международному праву и поэтому решили, что письмо «ни при каких обстоятельствах не должно стать доступно широкой общественности». В нем говорилось: «Военное положение вынуждает нас вывозить готовые товары и сырье из Италии в Германию или перемещать их на хранение к нам в таких больших количествах, что клиринговые расчеты практически невозможны. Поэтому оплата этих товаров преимущественно должна будет покрываться за счет предоставляемых итальянским правительством на постоянной основе взносов на военные расходы. Так что возобновление клиринговых расчетов [в том виде, в каком они существовали во времена “оси”] приобретает характер дополнительной экономической системы компенсации и маскировки, способной противодействовать утверждению о “разграблении” Италии, распространяемому вражеской пропагандой как внутри страны, так и за ее пределами».

Для поддержки возможности поставок основными компаниями Италии сначала нужно было выплатить старые долги, которые все еще оставались непогашенными со времен германо-итальянского союза. При этом речь шла о «значительном сальдо в пользу итальянцев». Для его компенсации, по мнению рейхсминистерства иностранных дел, «необходимо было выделять фиксированную ежемесячную сумму в размере около 100 млн лир» из итальянских оккупационных расходов и по возможности «периодически увеличивать ее». Таким образом, итальянцы, в общем-то, оплатили долги, имеющиеся у германских заказчиков перед отдельными поставщиками в предыдущие годы (что касается частных германских компаний, они оплачивали их в рейхсмарках). Авторы цитируемого здесь документа хотели использовать ту же технологию для получения денег, которые итальянские подневольные рабочие и занимающиеся принудительным трудом военнопленные перечисляли семьям. С самого начала на это «из взноса на военные расходы» страны была предусмотрена «ежемесячная сумма 200–250 млн лир»[526].

Итого немцы вывезли из Италии ценностей в размере не менее 10 млрд рейхсмарок. Изначально стране нужно было платить 7 млрд лир в месяц. Хотя войска антигитлеровской коалиции в последующие полтора года освобождали все больше территорий страны, богатый промышленный север почти до самого конца оставался под контролем Германии. Поскольку страна вскоре снова стала считаться союзником, а Муссолини (освобожденный в результате дерзкой спецоперации) объявил в своем выступлении на озере Гарда об основании Итальянской социальной республики (или Республики Сало), Италия выплачивала не оккупационные расходы, а скорее то, что эвфемистически называлось «взносом на военные расходы»[527].

Как и везде, немцы определяли оккупационные расходы не по фактическим расходам вермахта, а первоначально ориентировались по данным последнего государственного бюджета захваченной страны. В Италии предварительная сумма на 1942/43 год составляла около 81 млрд лир[528]. Прежний прогноз состояния бюджета все еще содержал значительную долю доходов, которые фашистская Италия, в свою очередь, хотела получить с оккупированных ею до августа 1943 года территорий. Кроме того, в эти планы входили доходы регионов страны, которые шаг за шагом отвоевывали страны антигитлеровской коалиции. Тем не менее немцы объявили бюджет 1942/43 года (равный бюджету всей Италии) отправной точкой для определения размера взноса на военные расходы.

В марте 1944 года ответственный за финансы один из сотрудников главного финансового управляющего в Италии более подробно проанализировал экономическую ситуацию. По его словам, годовой национальный доход в размере 130 млрд лир покрывал выплачиваемый Германии взнос на военные расходы в размере 84 млрд. Оставалось еще 46 млрд для частного потребления и пополнения бюджета. Но такова была лишь чисто математическая картина. Реальное финансовое положение было гораздо более удручающим. «При этом необходимо принять во внимание, – продолжал он, – что, помимо взноса на военные расходы, Италия также авансом оплачивает расквартирование войск, реквизиции, ущерб вермахта и военный ущерб немцев, а также должна вносить аванс по взаиморасчетам. Кроме того, следует учитывать собственное военное бремя Италии (военный ущерб, пенсии и т. д.)»[529].

В целом ничто не мешало непрерывному росту всех этих «взносов» после вступления в силу договора от 23 октября 1943 года. Решающий отрывок из него гласил: Италия обязана предоставить в распоряжение Великого Германского рейха «взнос на военные расходы, соответствующий экономическим потребностям германских организаций». Если в 1940 году во Франции еще утруждали себя созданием «счетов A и Б» для отдельного проведения не связанных с оккупацией расходов, то теперь рейхсминистерство финансов заявило: то,