Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

Боевая подготовка, тактика, идеология – все это крайне важно для армии, подтвердили Моррис и его коллеги. Однако по большому счету армия сильна ровно настолько, насколько крепки узы братства между солдатами. Дух товарищества – вот оружие победы.

Эти выводы были опубликованы вскоре после войны и подтверждены многими дальнейшими исследованиями. Но решающий аргумент появился в 2001 году, когда историки обнаружили в архиве секретной службы США 150 тысяч страниц с расшифровками разговоров примерно четырех тысяч немцев, содержавшихся в насквозь прослушивамом лагере для военнопленных Форт-Хант в Вашингтоне (округ Колумбия). Эти рашифровки стали уникальным источником знаний о том, чем жили и о чем думали рядовые военнослужащие вермахта.

Из расшифровок следует, что немцы сохраняли крепкий боевой дух и высоко ценили такие качества, как верность, чувство локтя и самопожертвование. При этом антиеврейские настроения и нацистская идеология мало занимали их умы. «Как показывают расшифровки разговоров из Форт-Ханта, – пишет немецкий историк, – идеология играла в сознании большинства солдат вермахта второстепенную роль»[409].

То же самое касалось американцев, сражавшихся на фронтах Второй мировой. В 1949 году группа социологов опубликовала результаты опроса примерно полумиллиона американских ветеранов. Выяснилось, что ими двигали вовсе не идеалистические представления и тем более не идеология. Американский солдат шел в бой не из-за призрачной любви к родине, как и британский – не во имя демократии и верховенства права. Они воевали не столько за свою страну, сколько за своих товарищей[410].

Узы дружбы были настолько прочными, что порой это приводило к удивительным ситуациям. Военные отказывались от повышения, если это означало перевод в другую дивизию. Многие раненые бойцы отказывались от демобилизации, потому что не хотели, чтобы их место занял новобранец. Были даже те, кто сбегал из госпиталей обратно на передовую.

«Снова и снова, – с удивлением отмечал один из социологов, – мы сталкиваемся с примерами, когда люди поступали вопреки своим интересам из страха подвести товарищей»[411].

2

Мне потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Будучи обычным голландским подростком, я представлял себе Вторую мировую чем-то вроде «Властелина колец» – захватывающей битвой между доблестными героями и омерзительными злодеями. Но Моррис Яновиц показал, что на самом деле все было совсем не так. Он обнаружил, что корни зла лежат не в садистских наклонностях злодеев-выродков, а в солидарности храбрых воинов. Вторая мировая война была героической борьбой, в которой миллионы обычных людей, движимые дружбой, верностью, солидарностью – лучшими человеческими качествами, – оказались участниками самой страшной в истории бойни.

Психолог Рой Баумайстер называет ошибочное представление о том, что наши враги – злобные садисты, «мифом о чистом зле». На самом деле наши враги такие же, как мы.

Сказанное применимо даже в отношении террористов.

Они такие же люди, как мы, подчеркивают эксперты. Конечно, сильно искушение думать, что террористы-смертники – это всегда чудовища с извращенной психикой, физиологией и нервной системой. Наверняка они психопаты, а может, никогда не ходили в школу или росли в крайней нищете, – должно же быть что-то, что объясняет их разительное отличие от среднестатистического человека.

Но это не так, утверждают социологи. Ученые заполнили километры экселевских таблиц описаниями личностных характеристик смертников, чтобы прийти к однозначному выводу: такого понятия, как «типичный террорист», не существует. Все террористы разные – высокообразованные и неграмотные, богатые и бедные, глупые и умные, верующие и безбожники. Мало у кого из них есть психические заболевания, совсем у немногих – детские психологические травмы. Когда случается очередной теракт, журналисты обычно расспрашивают о террористе-смертнике его шокированных соседей, знакомых и друзей, и те вспоминают его как «дружелюбного» и «приятного» человека[412].

По словам экспертов, если и есть какая-то одна черта, общая для всех террористов, то это их внушаемость. Они зависят от мнения других людей. Они легко поддаются влиянию авторитетных лидеров. Они жаждут внимания и хотят поступать правильно в глазах семьи и друзей[413]. Как отмечает один американский антрополог, террористы «не убивают и не умирают просто так – они убивают и умирают друг за друга»[414].

Кроме того, террористы радикализируются не сами по себе, а в обществе друзей и близких. Немалая доля террористических ячеек представляет собой в буквальном смысле «бандитские братства»: в атаках 11 сентября 2001 года участвовали как минимум четыре пары братьев; братьями были террористы, устроившие в 2013 году взрыв на Бостонском марафоне, а также Салах и Брахим Абдесламы, организаторы и исполнители теракта в парижском театре «Батаклан» в 2015 году[415].

Не секрет, почему террористы действуют сообща: жестокое насилие – это страшно. Сколько бы политики ни твердили о «трусливых действиях», на самом деле, чтобы пойти на верную смерть, требуются стальные нервы и решимость. «Такой отчаянный шаг легче совершить, если рядом есть человек, которого ты любишь и которому доверяешь», – отмечает испанский эксперт по проблеме терроризма[416].

Когда происходит теракт, СМИ в первую очередь акцентируют внимание на нездоровой идеологии террористов, которая толкнула их на преступление. Конечно, идеология имеет значение. Она играла важную роль в нацистской Германии и определенно вдохновляет лидеров террористических организаций вроде «Аль-Каиды» и «Исламского государства». Многие из этих лидеров с юности зачитывались книгами о радикальном исламе – как, например, известный книжный червь Усама бен Ладен[417].

Однако исследования показывают, что для рядовых членов этих организаций идеология играет незначительную роль. Из тысяч джихадистов, которые отправились в Сирию в 2013 и 2014 годах, три четверти были завербованы друзьями и знакомыми. Большинство, согласно утекшим документам «Исламского государства», вообще мало что знали о мусульманской вере[418]. Некоторые прямо перед отъездом благоразумно приобретали «Коран для чайников». По словам одного офицера ЦРУ, «религия для них – вопрос второстепенный»[419].

Важно понимать, что подавляющее большинство террористов вовсе не религиозные фанатики. Они просто завели верных друзей. Вместе почувствовали себя частью чего-то значимого. Их жизнь наконец обрела смысл. Они стали авторами собственной эпической саги.

И нет, это никоим образом не оправдывает их преступления. Это лишь объясняет их поведение.

3

Осенью 1990 года в Йельском университете, где тридцатью годами ранее проводил свои эксперименты Стэнли Милгрэм, открылся новый исследовательский центр. В Центре изучения детского сознания, который еще называют «детской лабораторией», проводят едва ли не самые захватывающие исследования в мире. Вопросы, которые ставят перед собой ученые, корнями уходят к Гоббсу и Руссо. Что представляет собой человеческая